Константин Колчигин - Земля Ольховского (Трилогия)

– Дмитрий Сергеевич какой покладистый стал! – заметила Наташа, когда мы втроём занялись обрезкой (подгонкой под размер пайола в рубке) листа линолеума. – Даже ворчать и морщиться перестал.

– Такие деньги кого хочешь задобрят, – усмехнулся её брат, совсем неплохо орудуя теперь и большими ножницами – путешествие явно пошло ему на пользу. – Это мне они пока вроде бы и ни к чему…

– Подружку заведёшь – живо понадобится, – ответила ему на это сестра, придерживая край листа линолеума. – Придётся мне ещё приглядывать за тобой!

Мы уложили покрытие в рубке и отдельным куском в кокпите – между моторным отсеком и задней панелью рубки, после чего сделали прорези для замков каркасов сидений и установили все четыре кресла. Выбрав из нашего экспедиционного запаса пару одинаковых пледов светло-коричневого цвета (в крупную клетку из жёлтых полос), я разрезал каждый из них пополам и сделал четыре чехла для кресел, сметав края ткани по месту простыми стёжками, воспользовавшись большой иглой и суровой ниткой.

– Здорово получилось, – заявил Володя, оглядывая тесноватый салон. – Шторок вот только, пожалуй, не хватает.

– Сделаем и шторки, – отозвался я, возясь с последним чехлом. – Но не сегодня…

В ангар вошёл Пётр и осторожно составил несколько жестяных банок с универсальной высокопрочной эмалью (в просторечии – «корабельной»)

снежно-белого и бирюзового цветов, а потом разложил на них несколько кистей и пару валиков – этот тип краски следовало наносить лишь контактным способом.

– Дмитрий Сергеевич просил предупредить, что краска может испортить старое покрытие… – глядя в сторону (эти здоровенные мужики вечно смущались в моём присутствии), слегка изменившимся голосом проговорил Пётр.

– Лодка покрашена эпоксидной эмалью, и на неё отлично ляжет новое покрытие, – отмахнулся я, обдумывая предстоящую очередную работу, а потом оглянулся на Володю. – Рубку, борта и палубу выкрасим в прежний белый цвет, а днище, планшир, рымы-утки и вёсла – в бирюзовый. Сделаем два слоя с промежуточной сушкой часа в полтора. Для вентиляции придётся приоткрыть грузовой люк – на качество сушки это мало повлияет – краска рассчитана на применения до отрицательной температуры в десять градусов. В помощь тебе даю Петра. Осилишь, юнга?

– Сделаем, командор! – широко улыбнулся парнишка. – Ещё до ужина!

– Действуй! – усмехнулся я и на всякий случай добавил. – Не забудь тщательно обезжирить все поверхности чистым бензином!

Мы вышли с Наташей в коридор и поднялись по узкой лестнице на жилую палубу, а потом прошли в мои апартаменты, где моя спутница сразу опустилась на тот самый диван, на котором мы с ней обсуждали её участие в тогда ещё предстоящей экспедиции.

– Посидите со мной, Николай Александрович, – попросила девушка, и я устроился на диване рядом с ней. – Помните, как вы читали здесь мой список вещей? Трудно даже представить, что прошёл целый год…

– Для меня лишь чуть больше пары месяцев, – улыбнулся я и, поймав озадаченный взгляд собеседницы, добавил. – Наверное, поэтому я и воспринимаю всё несколько иначе…

– Действительно, Николай Александрович, – задумчиво проговорила Наташа.

– Для вас прошло совсем немного времени со дня нашего знакомства и неудивительно, что вы всё ещё настороженно относитесь ко мне… В вашей жизни, конечно, хватало неприятностей от девчонок?

– Едва ли без этого жизнь можно назвать полноценной… – снова легко улыбнулся я, приподнимаясь и передвигаясь к краю дивана – моя собеседница без долгих раздумий сбросила туфли, забралась сначала с ногами на подушки, а потом вовсе вздумала прилечь.

– Последую вашему недавнему примеру, – заявила девчонка, положив мне голову на колени. – Кажется и вправду очень даже удобно!

Осторожно убрав с нежной шеи замечательные рыжеватые локоны, я медленно провёл по ней несколько раз самыми кончиками пальцев, едва касаясь гладкой прохладной кожи, вперёд-назад; девушка сначала даже вздрогнула, потом прикрыла глаза и пару раз глубоко вздохнула – эта утончённая ласка оказалась для неё полной неожиданностью… А мои пальцы всё также неторопливо и легко прошлись много раз по тронутой лёгким румянцем тёплой матовой коже щек, ещё более осторожно пробежали по сомкнутым векам, коснулись мраморного лба, а потом тихо-тихо погладили самые краешки розовых девичьих губ…

– Я сейчас усну, Николай Александрович… – чуть слышно шепнула Наташа, не открывая глаз.

На моём поясе засигналила рация – время в ходовой рубке для вызова выбрали, безусловно, самое «удачное», и я даже помедлил несколько секунд, прежде чем ответить капитану, вставшему в свою очередь на вахту. Моя помощница опять глубоко вздохнула, открыла глаза, пошевелилась и нехотя села, а потом вновь двумя руками откинула свои роскошные волосы с лица. Отозвавшись на вызов, я узнал, что мы подходим к Уэлену – это произошло даже раньше, чем я рассчитывал. В свою очередь вздохнув, я также неохотно поднялся – нужно было идти в рубку и взглянуть на мыс.

– Потом также будет… – слегка изменившимся от смущения голосом начала девушка, глядя на меня снизу вверх – её щёки ещё больше порозовели, а потом, чуть даже споткнувшись на этой фразе, добавила. – По всему телу?

– Да, моя милая помощница, – легко улыбнулся я, наклонился и чуть коснулся губами её щеки. – Только будет ко всему ещё чередоваться с поцелуями: то совсем лёгкими и едва уловимыми, то продолжительными и страстными…

Через несколько минут я уже был в рубке и взял из рук капитана сильный морской бинокль, но, едва глянув в сторону Уэлена, тут же опустил его – перед нами был лишь голый мыс, без следов каких-либо строений…

VIII

Ещё до ужина мы обогнули мыс Дежнёва и миновали Беренгов пролив, после чего столкнулись со свежим встречным ветром и пока ещё умеренным волнением. Капитан в моём присутствии (я провёл в рубке около часа, прислушиваясь ко временами звучавшим в эфире голосам, ведущим очень даже подозрительные переговоры), заметно волнуясь, теребил бороду и сокрушённо качал головой – ждал сильного шторма. Несколько позднее, за ужином, мои морские волки были также молчаливы и встревожены – никто пока не знал, как поведёт себя судно в условиях ожидаемого сильного волнения. «Странник» уже и без того испытывал весьма заметную смешанную (бортовую и килевую) качку – наши моряки, впрочем, практически не замечали её и поужинали с большим аппетитом, невзирая на тревожную обстановку. Наташа и Володя, в отличие от бывалых моряков, заметно побледнели, почти всё время морщились и толком ничего не ели. Наконец моя помощница шепнула мне, что пойдёт приляжет, поднялась и отправилась к себе (в мою спальню, надо полагать). Володя ещё крепился некоторое время и пытался даже что-то съесть, но не слишком успешно… К концу ужина капитан передал своим помощникам распоряжение: начать подготовку к сильному шторму – следовало тщательно осмотреть все помещения судна, проверить хорошо ли закреплены все грузы и исключить возможность попадания воды в трюм. Я тоже решил принять в этом деле участие (всё же яхта принадлежала мне, и я был больше всех заинтересован в благополучном исходе) и начал с ангара, где не вся наша техника была достаточно надёжно закреплена. В этом помещении ещё стоял сильный запах «корабельной» эмали, хотя широкий кормовой люк был пока полуоткрыт. Включив свет, я осмотрел свежепокрашенное судёнышко – лодка имела теперь очень даже нарядный, почти сувенирный вид, и я решил позднее покрасить также колпаки моторов, чтобы они своим неказистым видом не портили общее впечатление. Тщательно заперев кормовой герметичный люк, я, где это требовалось, подкрепил нашу мототехнику и сунул между снегоходами рулоны с палатками и некоторым другим относительно мягким походным снаряжением – на всякий случай. Ещё раз всё внимательно осмотрев и даже что-то попробовав сдвинуть с места, я выключил свет, вышел в служебный коридор и плотно закрыл за собой дверь. Связавшись по рации с помощниками капитана, я узнал, что Огнев с двумя матросами спустился в трюм, где проверял наш «золотой запас», а Молчанов, также с подчинёнными, осматривал помещения надстройки. Мне осталось лишь позаботиться о собственных апартаментах, где, впрочем, и без того был идеальный порядок. По пути я заглянул на камбуз и велел коку наготовить побольше всего сразу на сутки вперёд – чтобы оставалось лишь разогревать пищу – во время сильного волнения заниматься стряпнёй довольно затруднительно. Пройдя к себе, я бегло осмотрел просторную гостиную (и кабинет по совместительству), но в спальню заглядывать не стал, чтобы не тревожить девчонку. Потом запер входную дверь, прошёл через секретный люк в соседнюю гостевую каюту и стал готовиться ко сну.