Вино из Атлантиды. Фантазии, кошмары и миражи - Кларк Эштон Смит
Авузл Вутоккуан уже заподозрил, что камни заколдованы, но даже перед лицом неведомого чародейства не желал отказаться от того, за что заплатил немалую сумму в двести джалов. Он выскочил на улицу и остановился, только чтобы понять, в какую сторону покатились камни.
Полутемная улица была почти пуста, ибо достойные жители Коммориома в этот час вкушали вечернюю трапезу. Набирая обороты и легко скользя по земле, камни свернули влево – в ту сторону, где находились пригороды, не отличавшиеся почтенной репутацией, а за ними расстилались дремучие джунгли. Авузл Вутоккуан понимал, что, если хочет догнать свои камни, должен поднажать.
Пыхтя и сопя от непривычных усилий, ростовщик снова бросился в погоню, однако расстояние между ним и камнями не уменьшалось; изумруды катились с умопомрачительной легкостью, почти порхали, порой позвякивая о камни мостовой. Их яростный и изумленный преследователь задыхался, и, несмотря на страх потерять камни из виду, ему пришлось сбросить скорость, но, странное дело, камни тоже замедлились, словно приноравливаясь к нему и сохраняя между ним и собой ту же дистанцию.
Ростовщик пригорюнился. Свет изумрудов вел его в удаленные кварталы Коммориома, где обитали одни воры, убийцы и нищие. По пути встречались типы подозрительной наружности – они потрясенно взирали на скользившие по земле камни, но не делали попыток их остановить. Вскоре смрадные лачуги, мимо которых бежал Авузл Вутоккуан, стали ниже, а пустыри между ними увеличились; затем лачуги перестали попадаться вовсе, и только опасные огоньки сверкали в полной темноте под опахалами высоких пальм.
Все еще прекрасно различимые во мраке, насмешливо фосфоресцируя, изумруды катились перед ним по темной дороге. Ростовщику показалось, что он сумел немного нагнать своевольные камни. Его вялые ноги и тучное тело изнемогали от усталости, дышать было решительно нечем, но возродившаяся надежда гнала вперед, и он бежал, задыхаясь от алчности. Полная луна, словно крупный янтарь, встала над джунглями и осветила дорогу.
Теперь Коммориом остался далеко позади, и больше ростовщику не попадалось ни хижин, ни прохожих. Его слегка потряхивало то ли от страха, то ли от холодного ночного воздуха, но он не останавливался, а медленно, но верно приближался к изумрудам, чувствуя, что скоро их настигнет. И был так поглощен этим странным преследованием, стараясь не отводить взгляда от камней, что не заметил, как сошел с главной дороги. Сам того не ведая, ростовщик ступил на узкую тропу, которая петляла между высокими деревьями, чья листва шелестела над головой, дробя лунный свет, и серебристые вспышки чередовались с глубокой, словно древесина черного дерева, тьмой. Нелепо и злобно скорчившись, точно гигантские ретиарии, деревья обступали его со всех сторон, но ростовщик не думал об их туманных угрозах, и ему не было дела ни до зловещей одинокой тропы, ни до запаха сырости под деревьями, словно исходившего от невидимых водоемов.
Все ближе и ближе подступал он к камням, что катились, издевательски подмигивая, почти в пределах досягаемости, иногда как будто оглядываясь на него, чтобы одарить обольщающим и насмешливым взором зеленых глаз. Затем, когда он совершил последний и решающий рывок, камни внезапно исчезли, как будто их поглотили лесные тени, черными питонами разлегшиеся поперек залитой лунным светом тропы.
Смущенный и обескураженный, Авузл Вутоккуан растерянно разглядывал то место, куда они исчезли. Тропа заканчивалась входом в пещеру, молчаливо зиявшую перед ним и ведущую в неведомые подземные глубины. Пещера выглядела подозрительно, вход зарос неведомыми травами и щетинился острыми камнями. Будь Авузл Вутоккуан не в таком возбуждении, он сто раз подумал бы, прежде чем войти, но сейчас им двигали азарт погони и алчность.
Пещера, столь коварно поглотившая его изумруды, круто уходила вниз во тьму. Низкая и узкая, она сочилась по стенам зловонной жидкостью, но ростовщика вдохновляло сияние камней, которые, казалось, парили перед ним в воздухе, освещая ему путь. Спуск заканчивался извилистым коридором, в котором Авузл Вутоккуан снова начал догонять свою неуловимую собственность, и надежда вспыхнула в его вздымающейся груди.
Он почти схватил свои изумруды, но, воспользовавшись резким поворотом, они ловко выскользнули из его рук. Завернув за угол вслед за ними, ростовщик застыл в изумлении, будто остановленный невидимой рукой. На несколько мгновений он почти ослеп от голубоватого сияния, исходящего от стен и потолка громадной пещеры, в которую вступил; но еще больше он изумился при виде разноцветного великолепия, что блистало, сияло, сверкало у самых его ног.
Авузл Вутоккуан стоял на узком каменном выступе, а все пространство перед ним и под ним было заполнено драгоценными камнями, как амбар зернами! Словно все рубины, опалы, бериллы, алмазы, аметисты, изумруды, хризолиты и сапфиры на свете собрали и сбросили в бездонную пропасть. Ростовщику показалось, что его собственные изумруды спокойно возлежат на вершине ближайшей насыпи, но вокруг было столько камней такого же размера и чистоты, что он засомневался.
Разглядывая это неописуемое богатство, он не мог поверить глазам. Затем, издав крик восторга, спрыгнул с выступа, почти по колено увязнув в перекатывающихся звенящих самоцветах. Зачерпнув полные пригоршни мерцающих камней, он с ленивым сладострастием позволил им медленно просочиться между пальцами и с легким звоном упасть в громадную кучу. Моргая от удовольствия, ростовщик любовался свечением и царственными оттенками сходящихся и расходящихся волн; наблюдал, как камни ровно горят, подобно углям или тайным звездам, и ярко вспыхивают, воспламеняясь блеском друг от друга.
В самых смелых мечтах Авузл Вутоккуан не воображал такого богатства. Играясь с неисчислимыми самоцветами, он восторженно лопотал, не замечая, что все глубже погружается в бездонную яму. Камни успели поглотить его ноги до пухлых ляжек, прежде чем алчный восторг сменился легкой тревогой.
Осознав, что погружается в свое новообретенное богатство как в предательские зыбучие пески, ростовщик попытался выбраться за уступ, но лишь беспомощно барахтался в самоцветах, которые расходились, засасывая его еще глубже, до тех пор пока сияющая зыбкая насыпь не дошла ему до пояса.
Безумный ужас перед невыносимой иронией создавшегося положения охватил Авузла Вутоккуана. Он закричал, и словно в ответ на его призыв сзади раздался злобный и вкрадчивый смешок. С болезненным усилием повернув толстую шею, ростовщик увидел за спиной странную тварь, примостившуюся на уступе над самоцветной бездной. В этой твари решительно не было ничего человеческого, и в то
