Клиффорд Саймак - Пересадочная станция

— Но нам удалось наделить андроидов кое-чем, чем сами мы не обладаем, — спокойно сказал Саттон.

Тревор уставился на него тяжелым, подозрительным взглядом.

— Вы….

— Мы наделили их униженностью, — продолжил Саттон. — Мы сделали их ниже себя и тем самым настроили против себя. Мы не дали им равенства: зато вложили в них целеустремленность, которую сам человек утратил давным-давно. Нам-то ведь уже не надо доказывать, что мы не хуже прочих, более того — лучше всех в Галактике…

— Но теперь они добились равенства, — горько заметил Тревор. — Теперь они размножаются. Не биологическим путем, конечно, но это не столь важно.

— Этого следовало ожидать, — вздохнул Саттон. — Это должно было произойти уже давным-давно.

— Конечно, можно было ожидать, — согласился Тревор. — Еще бы! Мы же дали им такой же развитый мозг, как наш собственный. Мы открыли перед ними такие же перспективы, как перед людьми!..

— Ага, и наштамповали им метки на лбу, — закончил за него Саттон.

Тревор раздраженно махнул рукой.

— Не переживайте! Теперь это исправлено. Когда андроиды делают других андроидов, никаких меток они не ставят.

Саттон резко встал, потом снова сел на место. Его, как громом поразило: а я-то сказал, что мое оружие в единственном экземпляре!

— Я вам больше скажу, — продолжал Тревор. — Они добились великолепных результатов и непрерывно улучшают свои модели. В конце концов они создадут сверхрасу, вот что я вам скажу.

Саттон нахмурился.

Я им сказал, что оружие — в единственном экземпляре… Что нельзя выиграть войну с одной винтовкой…

— Я понимаю, — кивнул Тревор. — Стоит об этом подумать, можно с ума сойти. Тут возможны просто сногсшибательные варианты. Да, они могут в два счета покончить с нами. Любое новое отрекается от старого. Диалектика, будь она неладна!

— Как бы там ни было, раса останется человеческой, — возразил Саттон.

— Наша численность растет очень медленно, — сказал Тревор. — Мы — древнейшая раса, родом из пещер, от каменного топора… Мы рожаем в муках. И те, кто понятия не имеет об этих муках, хотят предложить нам зачеркнуть всю нашу историю!

«Одна винтовка», — сказал я. Но я ошибся. Винтовок будет много. Миллионы. И с их помощью Судьба будет спасена, спасена для всех, кто живет на свете, для всех, кто будет жить миллионы лет спустя!

— Надо полагать, — сказал Саттон, не глядя на Тревора, — вы рассчитываете, что я встану на вашу сторону?

— Вы нужны мне, — сказал Тревор, — чтобы выяснить, где находится Колыбель…

— Чтобы вы ее разрушили, — закончил Саттон.

— Это спасет человечество, — сказал Тревор. — Настоящее, древнее человечество.

— И вам кажется, — продолжал Саттон, — что все люди, как один, должны сейчас сомкнуть ряды, не так ли?

— Если в вас осталась хоть капля человеческого, — тихо сказал Тревор, — вы должны сейчас быть с нами.

— Было время, — сказал Саттон, — давно, когда люди еще не летали к звездам… Тогда им казалось, что выше и разумнее их нет никого. Но теперь не те времена. Теперь известно, что в Галактике есть цивилизации не хуже нашей.

— Но ни одна цивилизация не может быть враждебна по отношению к себе самой, — вспыхнул Тревор.

— Можете считать меня предателем, — спокойно ответил Саттон. — Может, я чего-то не понимаю, но мне все-таки кажется, что Судьба выше человечества.

— Вы хотите сказать, что отказываетесь помочь нам?

— Не только отказываюсь, — ответил Саттон, — но буду бороться против вас. И говорю вам об этом прямо, чтоб вы знали. Так что, если вам угодно меня прикончить, Тревор, сейчас для этого самое время. Потом будет поздно.

— Да какой мне, черт подери, смысл вас убивать! Мне нужны слова, которые вы напишете! Плевать я хотел на вас и на андроидов ваших! Не хотите сами — повторяю для тугодумов — мы без вас перепишем вашу книгу, перепишем так, как нужно нам. И именно такой ее прочтут все летучие и ползучие твари, которых вы так обожаете. Нет, в Божьем мире не будет ничего и никого, сравнимого с Человеком!

Тревор смерил Саттона презрительным взглядом.

— Я ухожу, Саттон. Но запомните, ваше имя будет вписано черными буквами в историю Человечества. Оно станет символом зла, им будут пользоваться, как проклятьем.

Саттон не пошевелился.

Тревор выругался, встал и зашагал прочь, но вдруг остановился и обернулся. Он говорил шепотом, но слова его точно иглы вонзались в сознание Саттона.

— Умойся, — шептал Тревор, — смой пудру, сними пластырь и клеймо, — человеком ты уже никогда не будешь, Саттон.

Он повернулся и пошел к шоссе. А Саттон смотрел ему вслед и понимал, что спиной к нему повернулись не только Тревор — все человечество.

Глава 50

Горела только одна лампа, в углу комнаты. Портфель лежал на письменном столе. Ева Армор стояла рядом, опершись о спинку стула. Было видно, что она ждала его прихода.

— Ты вернулся, — сказала она, — за своими записками. Я их приготовила.

Саттон застыл у порога.

— Нет, Ева, сейчас дело не в записках. Позже они понадобятся мне. Но сейчас дело не в этом. Помнишь, утром я сказал про оружие? Ну, что у меня есть оружие, но оно в одном экземпляре и что с одной винтовкой войны не выиграть?

— Я помню, Эш.

— Ну так вот: винтовок может быть много. Очень много. Сколько угодно.

Она медленно приблизилась к Эшеру.

— Ева, я на вашей стороне, — сказал он просто. — Вечером я виделся с Тревором, Он проклял меня от имени человечества.

Она протянула руку и нежно притронулась к его щеке.

— Эш… — сказала она шепотом. — Ты смыл клеймо… Ты снова Эш…

Он кивнул.

— Мне хотелось снова стать человеком… Кое о чем я догадывался, он рассказал мне остальное. Про андроидов, у которых нет метки на лбу.

— Да, мы используем их в качестве шпионов, — просто сказала Ева. — Кое-кто из них работает в департаменте Тревора. Он пребывает в полной уверенности, что они — люди.

— А где Геркаймер? — неожиданно спросил Саттон.

— Его здесь нет, Эш, — ответила Ева и отвела взгляд. — Он не мог здесь оставаться после того, что произошло во дворе.

— Да, конечно, я понимаю. Ева, мы, люди — такие подонки!

— Садись, Эш. Вот здесь, садись. Ты говоришь так странно, что мне страшно!

Он сел.

— А теперь рассказывай, что произошло, — потребовала она.

Но он заговорил о другом.

— Я весь день думал о Геркаймере. Все время, пока разговаривал с Тревором. Я ударил Геркаймера, ударил сегодня, ударил бы и завтра, если бы он сказал мне то же самое. Это в крови у людей, Ева. Мы пробивали себе дорогу с таким трудом. Каменным топором, ружьями, атомными бомбами, и…