Владимир Покровский - Планета, где все можно

А когда все маленько очухались от полученной ими встряски и первым делом обратили взгляд на экран, то на экране никаких Дыр с кружавчиками не увидели, никаких загадочных надписей не прочли, потому что ничего не было на экране - только чернота, да посреди черноты красивое плетеное кресло, а на том кресле дядечка с необычайно симпатичной сигарой и сам в свою очередь тоже симпатичный необычайно.

Дядечка этот приветственно улыбался и рукой при этом приветственно им махал.

- Все, приехали, - усталый, но счастливый, сказал Анатоль Максимович окружающим его людям. - Максим сам совершит посадку, а после ее совершения вы меня разбудите, потому что сейчас я пойду спать, предварительно отхлебнув немного спиртного.

И тяжелым, пьянеющим шагом Анатоль Максимович пошел к выходной двери. Из своего угла на него с большим удивлением глядела во все глаза Мария с раскровяненным носом.

На Планете, Где Все Можно, стоял великий галдеж. Стоял он, главным образом, на небольшой такой, ровно подстриженной лесной полянке. Если бы галдеж не стоял, то из окружающих ее рощ можно было бы услышать приятные уху звуки, а также увидеть приятные глазу виды. Сразу стало бы понятно, что рощи вокруг полянки переполнены какой-то приятной живностью. То что-то прошелестит и мелькнет между деревьев - самых, между прочим, обычных, темно-зеленых, с большим обилием огромного количества мелких листьев какая-нибудь определенная часть почти что женского тела; то зацвиркает кто-то, то загулькает, то что-то такое нежное забормочет; а то хихикнет влюбленно и крыльями затрещит... И пахло там хорошо, и погода стояла прекрасная, и все бы как на самой Земле, как ее в кино показывают, с солнцем, с небом и кучерявыми облаками - только солнце поярче, только небо потемнее, словно контрастности прибавили метропольной нашей планете.

Вот такая картина открылась бы наблюдателю, если бы, повторяем, не стоял на той лужайке галдеж. Поднятый, между прочим, нашими собственными героями во главе с Анатоль Максимовичем.

Поначалу-то Анатоль Максимовича не присутствовало, потому что он спал, устав от напряжений полета и приняв существенными глотками спиртные напитки. Без него был посажен на планету вегикел, без него Тим немножко поскандалил с вегикелом насчет разных контрольных проверок атмосферы, микробной фауны и прочих опасностей, подстерегающих звездонавта на только-только открытой планете. Но Максим твердил, что снаружи все хорошо и Тим, ухватившиись вместо отдыхающего отца за его бразды правления, позволил, наконец, скрепя сердце, "открыть все люки" (а люк был один, точней, дверь такая герметическая с герметической же прихожей) и выйти подышать свежим воздухом.

Выйдя подышать, друзья обнаружили себя стоящими на указанной выше полянке, где все, как уже говорилось, цвиркало, шептало, хихикало и т. д. Очень уютная такая оказалась полянка. А посредине увидели они уже знакомое по экрану первого режима плетеное кресло, на которой сидел неопределенного возраста, но не старый еще мужчина в белом костюме с бабочкой и приветливым взглядом на них смотрел. Только теперь он уже не махал им руками и сигару симпатичную не курил, а потягивал себе какой-то напиток из разукрашенного бокала. Приветливый дядечка и глаз хороший, и вид высокопоставленный, вот только что на кресле сидел.

Друзья тоже заулыбались и подошли к нему поздороваться.

- Здравствуйте, - сказали они. - Приятная какая сегодня у вас погода!

Дядечка на это промолчал, все также приветливо улыбаясь и потягивая свое драгоценное пойло.

Друзья немного покряхтели в недоумении и решили, что они что-то не так сделали, не зная местных порядков. Никто из них никаких других языков не знал, кроме простой фрахтовой интерлингвы, а то бы они, конечно, попытались и на других языках тоже. Но раз они языков не знали, то и пытаться не стали, а вместо этого Тим со своими браздами правления вылез вперед и задал мужчине нижеследующий вопрос:

- А вот, например, скажите, пожалуйста, какая это планета? Я имею в виду - не Планета ли это, Где Все Можно?

После того, как мужик в кресле и на это ничего не ответил, а только улыбнулся куда-то мимо, приветливое выражение лица сменилось у Тима на неприветливое. И он, наверное, что-нибудь бы грубое произнес, если бы за мужика в кресле не вступился Боб Исакович:

- Может, он глухой? - предположил Боб Исакович. - Может, он из тех, кто мозгами разговаривает? Тим, ты попробуй на всякий случай мозгами. Я это говорю тебе по дружбе, во избежание межпланетных конфликтов. А то кто его знает, чему он там улыбается?

Тим немножко подышал через нос и попробовал поговорить с незнакомцем мозгами, как посоветовал ему Боб Исакович, но только все равно ничего не вышло. Тогда Мария стала дергать Тима за рукав и кивать куда-то в сторону в том смысле, что кончай-ка, Тим, это дело, а то как бы на неприятности не нарваться.

Тим вообще-то никогда не был против насчет нарваться на неприятности, но в данном случае совет жены показался ему уместным. Потому что уж раз даже Мария не хочет ссориться, то это что-то серьезное.

Поэтому он сказал:

- Отец все это заварил, пусть теперь сам с ним и разговаривает.

После этих слов он обернулся к мужику в кресле (тот как раз отпивал из бокала и брови поднимал в выражении крайнего удовольствия), заставил себя еще один раз приветливо улыбнуться, но не сумел, и остановившись на том лице, которое у него получилось, сказал мужику:

- Вы извините, мы сейчас.

И потопал что было мочи обратно к вегикелу, где спал неразбуженный Анатоль Максимович.

Неразбуженным Анатоль Максимович остался не потому, что про его просьбу разбудить, как только совершится посадка, забыли, а потому, что сделать этого просто-напросто никто не смогли. Да, честно говоря, и не очень-то хотели его будить - потрясли, покричали в ухо, полили на голову воды, поднесли к носу стакан спиртного, да на том свои попытки и приостановили, потому что пусть человек поспит.

Теперь Тим взялся за него настолько всерьез, что через пару минут Анатоль Максимович неразборчиво мычать перестал и сел посидеть на своей космической койке. Он посидел, мотая в разные стороны головой, а потом спросил Тима:

- Послушай, как тебя, Тим, ты не знаешь, кто это меня так оглоушил?

На что Тим с интонациями Марии и почти голосом Марии ответил:

- Оглоушили тебя, папа, спиртные напитки, употребляемые тобой в неумеренном количестве.

- Да нет, - не заметив просквозившего упрека, заметил Анатоль Максимович, - сегодня меня оглоушило совсем не так. Оглоушило меня примерно так, как оглоушивает, когда мы с тобой предварительно подрались и ты победил. Мы, случайно с тобой не подрались, Тим?