Алексей Гравицкий - Отдать душу

Только наш «всемогущий создатель вселенной» этого понимать не хочет. Может, хоть ты ему скажешь, он к тебе прислушивается. А то никакой личной жизни, право слово. Надеюсь на твое участие.

С благодарностью,

Твой внук, Саваоф».

— Алло!

— Да.

— Это ты?

— А кто еще может быть по моему номеру?

— Ты зачем Савку обижаешь?

— Папа, я…

— Я целую вечность папа! Я спрашиваю, какого рожна?! Почему я должен бросать все дела и заниматься такими мелочами? Вы родственники, больше того — он твой сын.

— Больше того, я — твой сын, об этом ты почему-то забываешь.

— Я не для того создавал все это, чтобы мое собственное чадо со мной так разговаривало! Немедленно извинись.

— Извини.

— То-то. В общем так, занимаешься своей вселенной и занимайся, я тебе не мешаю. Но и Саваофу мешать не смей. Парень только подрос, делом занялся. И всего-то состряпал какую-то системку на краю вселенной, так ты тут же свой нос в его дела суешь.

— Папа, я ведь только хотел… Он ведь Дьяволюшку тиранит почем зря…

— В общем, так. Не мешай парню работой заниматься, он и без тебя справится. Еще раз к нему сунешься, и я тебе такую кузькину бабушку покажу. Понял? А племяш Саваофкин не пропадет. Все, привет!

— Папа!…

— Пиип-пиип-пиип-пиип…

— Вот ведь! И это родной отец! Деду, что ль, позвонить?..

КАК ДЕТИ

— Сука!!! — отчаянный крик пронзил ночную тьму, перекрыл рев двигателя, затем раздался пронзительный скрип тормозов. Машина остановилась буквально в нескольких сантиметрах от споткнувшегося Бориса Вадимыча. Он улыбнулся пьяной виноватой улыбкой и попытался подняться, но у него ничего не вышло. Водитель тем временем выскочил из машины и подлетел к нему:

— Сволочь, хер собачий, что ты делаешь? — Разъяренный водитель схватил Бориса Вадимыча за грудки и поднял одним резким сильным движением. — Ты, б…дь, паскуда, хочешь, чтобы меня посадили? У меня, б…дь, двое детей! Ты их растить будешь, мудило?

— Изь-зини, командир, — собрав все силы, выдавил Борис Вадимыч. — Я нечаянно… иык… ой.

— Извини? Извини?! Да я ж тебя, скота, чуть не сбил, тварь ты пьяная!

— Ну чего вы шуик… ой… шумите? Я же не хотел…

— Б…дь, я тебя сейчас приведу в чувства! Педераст сраный!

Кулак водителя ткнулся в челюсть Бориса Вадимыча, потом его развернуло, воротник больно врезался в шею, начал душить. Борис Вадимыч захрипел, схватился за горло, и душение прекратилось, но зато земля ушла из-под ног, что-то больно ударило сзади, весь мир завертелся в бешеном темпе, и Борис Вадимыч понял, что падает.

Боль была глухая, ненавязчивая, и он не обратил на нее внимания. Судя по ощущениям, он лежал на газоне. Борис Вадимыч приподнял голову и посмотрел по сторонам. Водителя уже не было, машины тоже. Борис Вадимыч еще раз огляделся по сторонам, убедился в том, что его противник уехал, и только тогда сообщил разбитыми губами:

— Сам козел.

Он попробовал подняться, но у него не получилось, и он рухнул обратно на газон. Может, остаться тут? Да нет, еще милиция заберет… И потом, дома мама… Ждет, волнуется. Он еще раз дернулся вверх, собрав все силы, и для начала встал на колени. Голова гудела, к горлу подкатывала тошнота, он чувствовал себя отвратительно, но почему-то ему было на это наплевать. Главное сейчас было добраться до дома. Борис Вадимыч поднялся и потопал по газону, спотыкаясь и еле шевелящимся языком поминая черта.

Только не подумайте, что Борис Вадимыч был пьяницей. Нет. За те сорок лет, которые он прожил на этом свете, он ни разу не напивался (до сегодняшнего дня), он вообще не пил, не курил, не играл в азартные игры, не шлялся по бабам, знакомств, порочащих его, не имел, не разводился, правда, и не женился. В общем, он не делал ничего предосудительного, даже фамилия у него была какая-то праведная — Боголюбский. Он всю свою жизнь посвятил работе и маме, с которой жил вместе все эти сорок лет. Что же касаемо работы, то тут он уходил в нее с головой, правда, ничего особенного не добился, кроме перевода на новую должность. Именно это продвижение по служебной лестнице сегодня он и отмечал со своими коллегами.

Коллеги отмечали все подряд, был бы повод. Его все время приглашали присоединиться, но он отказывался. Сегодня отвертеться не удалось. По учреждению, в котором он работал, пополз слушок: «Слыхали, а Вадимыч-то большим начальником стал».

— Борис Вадимыч, надо бы проставиться, — тонко намекнули коллеги, и он поперся в магазин за шампанским. Коллеги приветствовали шампанское, но выразили расстройство по поводу отсутствия водки. Борис Вадимыч выслушал поздравления и собрался было домой, но не тут-то было. Он долго отнекивался, но, сам того не желая, оказался за столом с бокалом шампанского. Как это произошло, для Бориса Вадимыча оставалось загадкой. Он все порывался уйти, но остался за столом.

Вскоре шампанское кончилось, и кто-то побежал в ларек за добавкой. Борису Вадимычу было уже все равно, и он покрыл шампанское водочкой, потом шел большущий провал. Теперь же он шел домой пешком (потому что гортранспорт уже не работал) по газону (по известной причине).

Тщательно переставляя ноги, Борис Вадимыч добрел до конца газона и снова вылетел на проезжую часть. На этот раз ему не повезло. Он услышал нарастающий гул мотора, женский визг, чего-то не хватало… Ах да, не было скрипа тормозов.

Борис Вадимыч обернулся, увидел девушку за рулем машины. Девушка, пронзительно визжа, бросила руль и закрыла лицо руками. Борис Вадимыч почувствовал удар. На миг все потемнело, а потом… Потом он увидел машину откуда-то сверху и сбоку, а еще он увидел себя! Он лежал на асфальте, в луже крови, с пробитой головой!

Борис Вадимыч моментально протрезвел, но зрелище от этого менее кошмарным не стало, и он потерял сознание.

Он очнулся. Вокруг него в тающей серой дымке стояли люди. Он пригляделся: нет, не люди, бесплотные они какие-то. Существ, похожих на людей, было четырнадцать, все они были на одно лицо. Семеро из них были одеты в перламутровые воздушные одеяния, остальные — в такие же воздушные наряды, только серебристого цвета.

— Очухался, — произнес один из четырнадцати глубоким грудным голосом.

— Извините, пожалуйста, не могли бы вы сказать, где я?

— В Таиланде, — грубым голосом ответил ему другой. — Вы посмотрите на него. Какие манеры! А знаешь, что? Засунь-ка ты свои манеры себе в жопу.

Борис Вадимыч недоуменно посмотрел на него, потом на остальных. Перламутровые и серебристые одеяния… Белые халаты?

— Простите, я что, в больнице?

— Ах извините, ах простите, — передразнил второй.