Чарльз Плэтт - Человек из кремния

- Вот и расспросишь его об этом,- сказала она, наклоняясь вперед, чтобы взъерошить его волосы.- А пока успокойся.

Только тут он понял, что в возбуждении, повысил голос чуть ли не до крика.

- Извини.

- Единственное, что меня смущает,- продолжила она,это твоя легенда. В смысле, Готтбауму очень уж легко ее проверить. Всего лишь позвонить в отдел безопасности "Норд-Индастриз" и попросить к телефону Ричарда Уилсона.

Он некоторое время помолчал, сосредоточившись на ее словах.

- Да, ты права, но, по-моему, все выглядит следующим образом. Во-первых, у Готтбаума слишком мало было времени, чтобы куда-то звонить: я говорил с ним сегодня - то бишь в пятницу - вечером. Во- вторых, если уж он решится куда-то звонить, то скорее позвонит своему бывшему коллеге Хортону и спросит, в чем дело, а тот поддержит мою легенду, иначе он уже выходит "чинящим препятствия следствию". В-третьих, если даже Готтбаум доищется, кто я такой, он все же так и так будет чувствовать меня вправе задавать вопросы. Единственное, что мне не нравится - он может сказать группе "Жизнь-суть?..", что ФБР ведет такое расследование, и тогда они могут принять меры к уничтожению каких-либо улик, или просто предпринять попытку к бегству. Но, я думаю, до этого уж не дойдет. Что бы там они ни натворили, они все же ученые, а не уголовники какие.

Она робко - тревожно взглянула на него, точно стесняясь своих собственных тревог.

- А ты думаешь, они не сделают чего-нибудь... более решительного, чтобы защититься?

- Это чего, например?

Голос ее дрогнул, снизился почти до шепота.

- Например... что-нибудь с тобой?

Между бровей ее появилась маленькая морщинка. (складка).

Он рассмеялся.

- Да что ж они, по-твоему, бандиты? Ты говоришь, точно в какой-то телепостановке...

Она вздохнула.

- Ладно; я знаю, что лишнее себе надумываю. А когда ты собираешься к этому Готтбауму?

- Он пригласил меня на завтра. В субботу.

- На завтра?.. Она подалась назад; тревога на ее лице сменилась досадой.- Джим, но ты...

- Я помню, помню... Шторы. Извини, Шерон, но тут дело поважнее штор. Правда.- Он смотрел на нее в надежде, что до спора не дойдет, и сейчас она скажет, что все понимает.

Наконец она пожала плечами; лицо ее приняло обычное выражение.

- Ну, что тебе сказать? (Ты мне все это объяснишь) Вспомни об этом, если я однажды поломаю твои планы. Если меня, например, поставят дежурить на выходных.- Она ткнула в него пальцем.- Хорошо?

- Хорошо. Обещаю.

Она поднялась и протянула руку.

- И все равно ты должен со мной помириться (поднять мне настроение; возместить...).

Он позволил стащить себя с дивана.

- И как же с тобой мириться?

Она склонила голову.

- Идем в спальню. Может, там мне придут в голову мысли повеселее.

Echoes ([?]) (Эхо)

Небольшой, извилистый хайдэй выписывал вавилоны между лесом и океаном: крутые склоны холмов были зелены от сосен, волны разбивались, накатывались на скалы, и в тучах брызг то тут то там возникала радуга. Воздух пах морской солью и сосновыми иглами. Сквозь гул двигателя и шуршание гравия под колесами Бейли слышал как перекликаются птицы и сверчки стрекочут в траве.

Небо было голубым, солнечный свет - ярким и теплым. Все было так замечательно, так убаюкивающе, что внушало безотчетное беспокойство.

Маленькую, темную каплю сомнения заронила в него Шерон. Когда он уходил из дома утром, она сказала, тревожно глядя на него:

- Будь осторожнее. Не нравится мне почему-то этот Готтбаум. Предрассудков у Бейли не было,- он малость поддразнил ее по поводу "мрачных знамений судьбы", но все же не мог полностью выкинуть из головы ее предостережение. На коротком прямом участке хайуэя он вытащил из портфеля compad, связался с автоответчиком своего фона и про(шел) к базе данных "общественность", ("частные лица?")

- [?]: Готтбаум, Лео,- он подиктовал по буквам.Послужной список - краткое описание личности.

На протяжении двух следующих миль compad изложил полученные данные. Большую часть послужного списка Бейли уже знал, а КОЛ содержало кое-какие сюрпризы. Готтбаум, очевидно, been a minor media personality (котировался невысоко?) в 1980-х и 90-х, выказывал радикальные взгляды и вызывал коллег доказать его неправоту. Он верил, что азиаты интеллигентнее белых, а белые посмышленее черных, и заявлял, что берется это доказать. Он желал полного прекращения правительственного контроля над научными исследованиями. Он пытался давить на конгресс, чтобы был снят контроль с экспериментов с рекомбинантными[?] ДНК. Он защитил идею одностороннего ядерного разоружения, но был уверен, что всякий, достигший 18-ти, должен быть обучен обращению с обычным оружием. Средства массовой информации брали у него интервью и приглашали за различные "круглые столы" пожалуй, больше для потехи многоуважаемой публики но в конце концов он слишком уж обидел кого-то из спонсоров, и его перестали приглашать.

Затем, уже в 21-м веке, он вдруг сделал резкий поворот на 180o и превратился в сущего отшельника. Он пожаловался, что среди средних американцев наблюдается явный упадок разума и амбиций, и сказал, что ему отвратителен тот вид заботы, какого народ хочет от правительства. В последней своей пресс-конференции он объявил, что остаток жизни намерен посвятить чистой науке и ничего не желает более иметь с общественностью.

Вот что за господин пригласил Бейли нанести ему дружеский визит.

Дорога отвернула от океана и пошла через маленький заброшенный город; окна заколочены, краска облупилась, палисадники заросли сорной травой по пояс в высоту. 30 лет назад эта часть побережья кормилась за счет туризма, но подъем цен на топливо и снижение рождаемости это прекратили. Когда дорога вновь свернула к океану, Бейли уже подумывал, сможет ли где-нибудь по пути поесть и заправить машину.

Наконец он подъехал к универсальному магазину самостроенной фанерной хибаре с двумя ржавыми бензонасосами снаружи, Texaco signs выгорели до розового. Стародревний "додж" - фургон стоял неподалеку, под деревьями - борта разрисованы сердцами, кинжалами и молниями, задний бампер подвязан куском старого, посеревшего нейлонового троса, на заднем стекле - наклейка, облохматившаяся по краям: Ван Хален жив!

Бейли остановил машину и вошел в магазин. Заведение было битком набито припасами: замороженная пища, мешки с рисом, автозапчасти, снаряжение для пешего туризма на все сезоны, ящики с патронами. Старый человек в черной майке с отодранными рукавами стоял у кассы, прислонясь к стене, и курил сигарету. Толстое "пивное" брюхо, длинные, прямые, седые волосы заброшены назад, за спину, лет - с виду - этак около 70-ти, на лице - следы солнца, возраста и злоупотребления наркотиками.