Александр Тарасенко - Полёт ласточки в околоземном пространстве

Программы не подкачали. Написанные по типу экспертных систем[13], они успешно диагностировали болезнь и излечили. Проведя в организме множество локальных изменений — тех самых крохотных шажков, ведомых лишь светилам медицинской науки. Более того, избавленный от старческой немощи, отец Ласточки начал активно интересоваться окружающим миром. Он произвёл в квартире косметический ремонт. Починил оставшийся с горячей молодости и лихой зрелости мотоцикл, до сего момента покрывающийся пылью в захламлённом всяческим барахлом гараже. Мотоцикл так удивился резким изменением своей колёсной судьбы, что стал заводиться с первой попытки и довольно лихо бегать по узким улицам Петербурга. Отец даже собирался возобновить утренние пробежки, которые окончательно забросил чуть ли не до рождения Ласточки. Но тут насмерть воспротивилась мать, опасающаяся, что у любимого мужа может не выдержать сердце.

Видя происходящие с отцом переменны, Ласточка только тем и занималась, что скрывала таинственную улыбку. От родителей, от прочих родственников и самое главное от старшего брата. Потому что Сергей стал о чём-то догадывался. По крайней мере иногда он смотрел на сестру с недоумённым видом, не находя объяснений произошедшей в ней перемене.

Когда весна делала первые, робкие шаги и улицы худо-бедно очистили от снега, сгребая в грязно-белые кучи. Отец с Сергеем отправились как следует испытать реанимированный мотоцикл. Вернувшись глубоко под вечер (Ласточка тогда осталась ночевать у родителей, и пока мать пекла на кухне разные вкусности, она делала вид, будто читает книгу, хотя на самом деле писала очередную программу для собственного анимуса). Так вот, вернувшись глубоко под вечер, когда городская иллюминация затмила робкий свет звёзд, Сергей уважительно хлопнул отца по плечу и сказал: — Даёшь! Ну, папаня.

Отец довольно улыбнулся: — Какие мои годы! — Он свято верил в силу витаминов, каждое утро, вгрызаясь в сладко-кислый яблочный бок. Должна же быть причина, почему после болезни он так хорошо себя чувствует. И как раз после выписки он, по совету врачей, начал съедать каждое утро по яблоку. Связь очевидна.

Неизвестно до чего дошла бы благословленная анимусом семейная идиллия. Но воспылавший жаждой познания, а равно и преобразования, окружающего мира, отец начал излишне активно вмешиваться в жизнь взрослой дочери.

— Почему ты до сих пор одна? — допытывался он ещё более упорно, нежели мать — Был же, как его там — Иван. Куда он пропал?

— Не хочу об этом говорить — тщетно пыталась уйти от разговора Ласточка.

— Не беда, другого найдём — рассуждал отец, пропуская мимо ушей мольбы и просьбы дочери оставить её в покое.

— А вот твоя новая работа — интересовался он — Неужели платят столько, что хватило купить квартиру. Очень, очень рад за тебя Оленька. Не расскажешь чем именно вы там занимаетесь? И не кажется, что ты слишком много времени проводишь на работе? Ни за какие деньги не стоит забывать о личной жизни.

И снова по кругу. Отец звонил ей, научившись пользоваться не только сотовым телефоном (с которым прежде не очень-то и дружил), но и аськой и скайпом и прочими сервисами устанавливающими связи между людьми.

Приказывать родным Ласточка не считала возможным. Ну, разве, в крайнем случае. В самом-самом крайнем. С огромным трудом, применяя практически дьявольское коварство, Ласточке удалось отвлечь отца от собственной персоны. От добра-добра не ищут, но иногда оно само падает в руки. За какой-то неполный месяц отец не только вернул исчезнувшую в далёком детстве страсть к рисованию, но и добился неплохих результатов. В квартире родителей поселился неистребимый запах масляных красок. Из сюжетов картин преобладали натюрморты: фрукты на столе, цветы на столе и даже закрытый ноутбук на том же столе. В свете или накрытый комбинацией теней. Мама только качала головой, глядя на выкрутасы отца.

Что до Ласточки, то у неё стало ровно на одну, неразрешимую в морально-этическом плане, проблему больше. Ведь она могла, легко могла создать анимус в голове матери, двоюродной тётки, да хотя бы в голове соседки по лестничной площадке — милейшей старушки Зинаиды Викторовны. И снова лечебные программы подлатали бы изношенные организмы, творя крохотные, локальные чудеса. Могла, но не делала, понимая, что у неё не хватит времени отслеживать состояние их всех. Понимая, что не сможет остановиться. Ведь хороших людей очень много и милейшая старушка Зинаида Викторовна одна даже не из миллиона, а из миллиарда или вообще не знаю какого числа. Подождать каких-то пару лет и после того как откроются врата анимусы будут у каждого и волны исцеляющего эффекта пробегут по людям земли. Вправе ли она, Ласточка, отказывать близким в годе, а то и двум, активной, здоровой жизни? Если рассудить — у них не так, чтобы много и осталось. Но если тётки и тем паче мать сбросив хвори, проявят хотя бы половину отцовского интереса к Ласточкиной жизни — что тогда будет? Армагеддон! Неуправляемая реакция деления ядер!

Поэтому Ласточка при встрече с родственниками виновато опускала глаза. В морально-этическом аспекте проблема оставалась неразрешимой.

Закончив обнимать отца, девушка стянула длинные, чуть ли не до колен, сапожки. Повесила синюю куртку на крючок и сверху накрыла ярко-голубым шарфом. К запаху красок примешивались ароматы жаренной курицы и ещё десятка вкусных вещей, приготовить которые у самой Ласточки обычно не хватало терпения. Неожиданно у девушки заурчало в животе. Рассмеявшись, отец повёл её в комнату.

— Сестрёнка! — обрадовано воскликнул Сергей. А Ласточка при виде матери испытала привычное чувство вины. Впрочем, как и всегда успешно преодолённое.

Семейные прощальные обеды из года в год проходили по одному и тому же сценарию. Немного вина. Повторяющиеся, но не надоевшие, рассказы брата о быте вдали от цивилизации и нелёгком труде геологов. Неизбежные мамины наставления. Их было столь же много, как и вещей. И в который раз все вещи не влезли в огромный, но не бездонный, чемодан. Вкус хорошо прожаренной курицы. Самую капельку пересушенное мясо. И самое вкусное — жареную шкурку дети поделили между собой. Отец беспокоился: не опоздал бы на самолёт.

С трудом убедив родителей оставаться дома, Сергей в обществе Ласточки ехал в аэропорт на такси. Чудовищный чемодан полностью занял багажник. Брат и сестра устроились на заднем сиденье. Безликий представитель славного племени извозчиков бодро держал руль

Ласточка рассматривала профиль старшего брата. Какой же у неё замечательный старший брат. Лишь бы с ним ничего не случилась в той Тмутаракани, куда отправляется. Если прежде Оля восторженно смотрела на старшего брата как на верную опору, сильную руку чтобы не случилось готовую вытащить её из любых неприятностей. То сейчас во взгляде Ласточки светились любовь и… покровительство.