Дуглас Брайан - Золото гномов

— Наподдай ей, как следует, Конан! — хрипло сказал гном. — Разве ты не видишь, что она украла камень?

Конан поискал мешочек на поясе. Его не было. Ловкая бестия, подумал он о девушке с невольным уважением профессионала, и тут же мимолетная симпатия к той, что могла бы сравниться с ним в воровском ремесле, сменилась яростью. Эта змея хотела обмануть его, обокрасть, оставить с носом! Его Конана-киммерийца! Гибким прыжком он вскочил на ноги и с лязгом вытащил из ножен меч.

— Отдай камень, дрянь! — крикнул он. Сфандра увернулась и бросилась к стене. Варвар занес меч. Он был в таком гневе, что мог сейчас зарубить и женщину. В это мгновение для него не существовало ничего, кроме застилавшей глаза ярости — его предали! Предала та самая женщина, которой он уже начал доверять. От этой мысли у Конана сводило скулы.

Ловкая и гибкая, Сфандра легко уклонялась от его меча. Конан сперва разворотил доски переборки. Потом снес узкий подоконник. Из-под стены выскочила охваченная паникой крыса и, волоча длинный розоватый хвост, перебежала через всю комнату. Конан споткнулся об нее и чуть не упал.

— Проклятье!

Подскакивая на своем тюфяке, Алвари восторженно вопил:

— Бей ее! Покажи этой степной бродяжке, что бывает с теми, кто хочет лишить Конана из Киммерии его законной добычи!

В ответ Конан рычал и скалил зубы, точно волк.

Сфандра металась по всей комнате. Реакция у нее превосходная, отметил про себя Алвари. Девчонка измотает его, это уж точно. До чего приятно видеть людей, сцепившихся, точно дикие псы возле зарезанной курицы. А когда они оба забудут о нем, Алвари, он улучит момент и сбежит.

Сфандра споткнулась о тюфяк и потеряла равновесие. Конан тут же воспользовался этим и нанес удар. Ярость его немного улеглась, и теперь он с холодной расчетливостью метил в ноги. С раной на колене или бедре она далеко не убежит. А ее руки могут еще пригодиться. В горах, как понимал варвар, их ждут всякие неожиданности, и лук со стрелами в умелых руках амазонки будут очень кстати.

Меч варвара вонзился в левую ногу Сфандры чуть выше колена. И снова острый глаз Алвари отметил виртуозное владение оружием: Конан сдержал силу удара и в последний миг успел ослабить натиск — иначе быть Сфандре одноногой калекой. Истекая кровью, девушка упала спиной на тюфяк и ударилась об пол затылком. Пальцы левой руки раскрылись, и из мешочка, срезанного с пояса Конана, выкатился синий камень.

Крошечная каморка озарилась призрачным синим светом.

Сияние становилось все ярче. Из кристалла словно изливались потоки голубого мерцающего тумана, который постепенно обволакивал всю комнату, застилая даже рассветное окошко под потолком. Сидящий на полу Алвари раскачивался из стороны в сторону, протянув к камню свои крепкие, поросшие рыжим волосом, короткопалые руки. Его глаза-щелки были полуприкрыты, сжав зубы, он монотонно тянул какую-то ноту. В голубом тумане начали мелькать искры. Сперва они вспыхивали в беспорядке и суете то там, то тут, но постепенно их движение стало более упорядоченным, и золотистый хоровод крошечных светящихся точек двинулся вокруг гнома — медленно-медленно. Опустив меч и полураскрыв рот, варвар смотрел на эту диковинную картину. В призрачном свете загорелое лицо Конана казалось неестественно бледным, серыми стали черные волосы, черными — синие глаза. Белой безжизненной тенью с голубоватыми волосами простерлась на полу амазонка. А рядом с ней холодно горел колдовской камень из сокровищницы гномов. Конан невольно обратил взор в его глубину.

…И он увидел лица, сплетенные в странный узор, переходящие одно в другое. Словно их лепил безумный ваятель и, не успев завершить одно, уже хватался за новое, точно торопясь запечатлеть в глине мелькнувшее в его воспаленном мозгу видение. Образы перетекали один в другой, и трудно было выхватить хотя бы одно лицо и вглядеться в него. Однако варвару то и дело чудилось среди них детское лицо раскосой воительницы Алат, а раз или два ему подумалось, что выныривающий из синих глубин образ горбоносого, большеглазого человека с зигзагообразным шрамом на щеке — оставшийся в памяти камня дезертир-туранец, Алазат.

Но их было куда больше — людей, богов и демонов, запечатлевшихся в памяти сокровища. Искаженные гневом клыкастые морды неведомых чудовищ, бритоголовые жрецы, бородатые воры с алчными глазами и сладострастными губами, одна или две колдуньи, точно сжигаемые огнем властолюбия… и, наконец, Конан увидел себя…

Он отшатнулся от камня, сделал шаг назад и прижался спиной к стене. Магия никогда не вызывала у него желания познакомиться с ней поближе. Одно дело украсть драгоценную побрякушку, совсем другое — увидеть в ней свое отражение. Мороз пробежал по коже Конана.

Алвари встал. Хоровод искр вокруг него завертелся быстрее. Близость родных гор придавала ему сил. В степях он не решился бы вызвать скрытые силы, но здесь, где склоны таинственных гор глядели в окно, он был у себя дома. Могущество переполняло его.

Конан увидел, как тает, растворяется в густой туманной синеве сокровище камень Алазат Харра. Словно за десяток миль услышал он испуганное ржание коней. Дом задрожал под ударами высвободившейся силы. Алвари стоял, вытянувшись и запрокинув голову. Рыжие волосы горели, как будто пламя охватило их. С бешеной скоростью вертелась вокруг него золотая карусель, постепенно втягивая в свой вихрь синий туман.

Он удирает, понял внезапно Конан, еще мгновение — и будет поздно. Загадочное маленькое существо пустило в ход какие-то таинственные чары, растопив камень, превратив его в чистую энергию, и теперь вбирает эту энергию в себя. Если его не остановить — сейчас, немедленно — то будет поздно. Гном ускользнет и вместе с ним навсегда будет потерян ключ к сокровищнице его народа.

Подняв меч, Конан устремился прямо в центр синего сверкающего вихря.

Резкий толчок отбросил его назад. Он почувствовал впереди барьер. Взревев, Конан с силой опустил на него меч. Он вложил в этот отчаянный удар всю свою недюжинную мощь. Посыпались искры, раздался пронзительный нечеловеческий крик, от которого заложило уши, вспыхнул нестерпимо яркий свет… и все исчезло. Оглушенный, ошеломленный, Конан стоял посреди каморки, озаренной мягким светом зари, и разглядывал свой меч.

Дверь была сорвана с петель. Падая, она прихлопнула крысу, и из-под досок расплывалась лужица темной крови. Ни гнома, ни синего камня в каморке не оказалось. Доски стен и пола были испещрены черными точками, как будто в них тыкали раскаленными шомполами; тюфяк, на котором спал Алвари, сгорел. Кован поворошил ногой черную, еще тлеющую солому, но и следов камня не обнаружил.