Александр Студитский - Сокровище Черного моря

Да, результаты совершенно очевидны. Ольга стояла у стола. Перед ней матовым блеском светились цилиндры с пробами. Она закончила анализы. Все было ясно. Щеки ее пылали от возбуждения. Она смотрела на листки, с только что сделанными расчетами, ничего не видя, кроме последних цифр. В той постановке, которая была разработана Ольгой, метод Калашника давал возможность полностью извлекать золото из воды при минимальных затратах энергии.

Она не могла справиться с волнением. Внутри у нее все пело, все ликовало от радости.

Глава 13. СТОЛКНОВЕНИЕ

Ольга распахнула окно, высунулась навстречу свежему ветру, дувшему с моря. Заходящее солнце окрашивало синеву Севастопольской бухты в лиловый цвет. Небо сияло нежным золотистым светом…

И вдруг она вздрогнула от мощного окрика, загудевшего внизу:

— Дома хозяин?!

Ольга взглянула вниз. У подъезда, широко расставив ноги и закинув голову назад, стоял Калашник.

— Есть кто-нибудь? — опять крикнул он. — Что у вас там случилось?

— Проходите, Григорий Харитонович! — крикнула в ответ Ольга с радостным возбуждением. — Прямо на второй этаж!

Калашник пинком ноги распахнул дверь и скрылся внутри здания. Ольга отошла от окна. Неожиданный визит Калашника всколыхнул старые мысли, которые столько раз возникали у нее в разговорах с ним. Итак — биология или химия? Ей не терпелось рассказать этому скептику, как живое вещество может содействовать физико-химическим процессам.

Тяжелые шаги Калашника послышались на площадке лестницы и застучали по коридору. Ольга раскрыла дверь лаборатории.

— Сюда, Григорий Харитонович!

Калашник протянул руку.

— Где же ваш… хозяин? — спросил он, заходя в лабораторию. — Куда он так неожиданно скрылся?

— В Батуми, — ответила Ольга. — У нас ведь несчастье. Погиб один из наших сотрудников — Крушинский. Утонул.

— Да, я слыхал об этом… И Смолин все еще там? — удивился Калашник. Да уж две недели с тех пор прошло…

Ольга промолчала.

— Ну, а у вас как дела? — загрохотал Григорий Харитонович, расхаживая по лаборатории. — Вижу, вижу, аппаратура знакомая. Это вы хорошо приспособили. Для параллельного анализа? Правильно. Молодец!

Ольга вдруг заколебалась, говорить ли Калашнику о своем открытии или воздержаться. Она не знала, как к этому отнесется Смолин. Но соблазн был очень велик. Ведь это, в сущности, будет сражением — в защиту ее учителя против его самого активного противника… И она решилась;

— А, знаете, Григорий Харитонович… — начала она, и собственный голос показался ей чужим. Она вспомнила сокрушающее выступление Калашника на съезде биогеохимиков, и вдруг увидела себя глазами этого маститого, сурового ученого маленькой-маленькой, совсем крошечной.

— Что знаю? — спросил Калашник, продолжая ходить по лаборатории…

Отступать уже было нельзя. Да и никогда не простила бы себе Ольга такого позорного малодушия.

— С некоторыми поправками… — она почувствовала, что у нее пересыхает горло, ваш метод извлечения золота из морской воды может оказаться рентабельным…

— Что такое? — повернулся к ней Калашник. — С какими поправками?

Теперь было уже легче. Ольга взяла со стола свои листки, раскрыла тетради контрольных анализов и рассказала быстро и сбивчиво, как добилась она сокращения затрат энергии при осаждении золота. Калашник слушал ее, нахмурясь, шумно дыша, теребя и пропуская сквозь пальцы свою маленькую бородку. Изредка он прерывал ее рассказ неопределенными восклицаниями:

— Так… так… Ну и что же? Правильно… Так… Так… Да что вы? Ах, ты, черт!.. Ну, ну?.. Так…

Ольга кончила, отчаянно краснея, и только тогда решилась поднять взгляд на Калашника. Он тоже был красен, то и дело лохматил свои волосы рукой и вытирал пот на лбу большим синим платком.

— Ну, девушка! Задали вы мне задачу. Что же вам сказать… С одной стороны — возразить нечего… Все, что дает результат, — следует использовать… С другой…, впрочем, это уж мое… об этом не стоит. — Он нахмурился и снова зашагал по лаборатории. — Конечно, лабораторный опыт одно, а опыт в производственном масштабе — совсем другое. Здесь, дистанция огромного размера. Но попробовать, может быть, и стоит. Я, со своей стороны, готов предоставить вам свою аппаратуру в Феодосии. Десять цилиндров по сто литров. Пожалуйста…

Он неожиданно остановился и посмотрел на Ольгу через плечо. — Если, конечно, позволит ваш Парацельс, — закончил он язвительно.

— Не знаю, — прошептала Ольга, опять густо краснея.

Калашник в раздумье поскреб подбородок.

— А скажите, Ольга Федоровна, — лицо его вдруг просветлело, — не приходило ли вам в голову использовать для предварительной обработки воды не размозженные ткани водорослей, а живые растения?

Ольга широко открыла глаза.

— Как? Я вас не понимаю…

— Эх, вы, а еще биолог, — покрутил головой Калашник. — Ну, представьте себе, что в ваших сосудах не сорванные и разрезанные куски растений, а нормально растущие водоросли. Понимаете?

— Понимаю, — просияла Ольга. — До этого почему-то я не додумалась. Она остановилась соображая. — Дело в том, что в наших аквариумах вода для этого не подходит. В одних — проточная вода. Мы ежедневно берем ее для анализа, и я не замечала, чтобы энергии требовалось меньше. А в других искусственно повышенные концентрации золота.

— Так, позвольте, — загудел Калашник. — Это же в ваших руках устроить такой бассейн!

— Я не знаю, как будут жить водоросли в стоячей воде.

— А, ну, идемте, посмотрим.

Он тяжело загрохотал по ступенькам вслед за быстро спускающейся вниз Ольгой.

Комнату заливал тревожный пурпурный свет, льющийся из огромных, саженных стекол аквариумов. Они были густо заполнены разросшимися и переплетающимися ветвями филлофор. Ветви светились таким ослепительным, раскаленно-красным цветом, что глазам было больно смотреть.

— Необычайное развитие красного пигмента фикоэритрина, — объяснила Ольга. — Днем мы затеняем аквариумы, ведь филлофора растение глубоководное, тенелюбивое — и открываем вечером, когда свет уже неярок.

— Как же без света? — спросил Калашник.

— Глубоководные растения обходятся голубыми коротковолновыми лучами. Эти лучи проникают сквозь толщу моря… Красный цвет Помогает поглощать эти лучи. Вот, смотрите.

Ольга тронула рычаг на мраморной доске. Послышалось гудение. И сейчас же красный свет померк и сменился густым пурпурно-фиолетовым сиянием. Калашник увидел сеть тонких и прозрачных трубок, тесными рядами пронизывающих воду аквариума. От них исходили едва видимые трепетные, фиолетовые лучи.