Ирина Камушкина - Искатель. 2009. Выпуск №12

— Детектив Мэнтаг… вы с ним наверняка встретитесь… он провел допросы. Сестра Гилмор, по его словам, дала ложные показания. Понимаете, кто-то сказал ему… не знаю, кто… о ваших отношениях, и Мэнтаг сложил два и два. Это его слова, извините.

— Дина, — перебил врача Виталий. — Я хочу ее видеть.

— Конечно. Пойдемте.

Должно быть, это был больничный морг. Ослепительно белое помещение. Как вход в Чистилище. Металлические шкафы. Холодильники? Стол посреди комнаты, накрытый светло-зеленой простыней, под которой угадывались контуры женской фигуры. В комнате кто-то еще: мужчина, женщина. Виталий плохо воспринимал окружающее, с ним поздоровались, он ответил, а может, и нет, неважно. Значение имела только женская фигура под простыней. Протянуть руку и откинуть…

Не было сил.

Доктор Пензиас снял с лица Дины светло-зеленую паранджу. Жена спала. Как обычно, как спала уже восемь лет. Ничего в лице не изменилось. Та же линия скул. Спокойное выражение. Губы чуть приоткрыты. И только на шее больше не бьется тоненькая синяя жилка — Виталий всегда смотрел на эту жилку, сидя у изголовья Дины и обращаясь к ней с вопросом или рассказом о том, как провел день.

Дина… Динора. Господи, как теперь жить?

Он открыл глаза и увидел белый потолок. Обморок? Только этого не хватало. Попытался встать, но мешала игла в локте. Виталий приподнялся — да, капельница. Неужели ему стало дурно?

Доктор Пензиас подошел и встал рядом с кроватью.

— Вам лучше? — спросил он. — Не беспокойтесь, это нормальная реакция, вы очень устали от перелетов, чуть ли не сутки в самолете, и еще стресс… Все в порядке, капельницу сейчас снимут.

— Мисс Гилмор не могла этого сделать, — твердым (действительно ли твердым?) голосом сказал Виталий.

— Поговорите с детективом Мэнтагом, — уклончиво произнес доктор. — Он ждет вас в моем кабинете.

— Я хочу видеть мисс Спенсер.

— Поговорите с детективом, — повторил доктор. — Извините, мне нужно работать. Сейчас вас освободят от иглы. Идите ко мне в кабинет, хорошо?

Виталий пошел — минут через десять, когда молчаливая медсестра (он же знал, как ее зовут, видел много раз… Марта? Мири? Не вспомнил) сняла капельницу, улыбнулась и вышла, не произнеся ни слова. О чем она думала? Неужели все в больнице вообразили, что Айша… Как они могут так думать? Работали вместе, разговаривали о жизни. И что? Разве не бывало, что очень милые люди оказывались серийными убийцами?

В кабинете Пензиаса стоял у окна и вглядывался в темноту наступившего вечера детектив Мэнтаг. На детектива, в представлении Виталия, этот человек был похож не больше, чем Элла Фитцджеральд на Венеру Милосскую. Маленького роста толстячок в плохо сидящем костюме неопределенного цвета — то ли кремового, то ли светло-ко-ричневого. Лысина, толстенькие кулачки, которые детектив разжал, обернувшись к Виталию и протянув руку.

— Добрый вечер, мистер Дымов, — он правильно произнес фамилию, практически без акцента, наверно, специально тренировался. — Впрочем, день для вас не очень-то добрый. Примите мои соболезнования, сэр. Это очень печально — потерять жену, хотя вы были готовы к такому исходу?

— К такому исходу… — повторил Виталий. Фразу можно было понять двояко — намеренно ли детектив использовал такое выражение сочувствия или у него получилось непроизвольно?

— Гм… да… — пробормотал Мэнтаг и жестом пригласил Виталия садиться — куда угодно, хотите на табурет, хотите — на кушетку, а больше, извините, некуда. Сам он уселся за стол доктора, отодвинул к краю папки с медицинскими документами и почему-то мешавший ему экран компьютера.

Виталий сел на кушетку и прислонился к холодной стене.

— Мисс Гилмор не делала того, в чем ее обвиняют, — сказал он, надеясь, что голос звучит достаточно твердо.

— Мисс Гилмор ни в чем пока не обвиняют, — покачал головой детектив. — Ее задержали, да. До выяснения обстоятельств. Обвинение пока не предъявлено.

— Почему же ее не выпустили под залог?

— Это решает судья. Обстоятельства дела, однако, таковы, что у судьи, собственно, не было выбора.

— Мисс Гилмор…

— Можно, я буду задавать вопросы? Мне это привычнее, чем отвечать. Как долго мисс Гилмор обслуживала вашу жену в качестве медицинской сестры?

— Вам это прекрасно известно. Вы наверняка читали историю болезни.

— Прошу вас… Если мы будем препираться…

— Полтора года. С позапрошлой зимы. Я не помню точной даты.

— Полтора года, — с задумчивым видом повторил Мэнтаг и почесал пальцем за ухом. Как обезьяна, подумал Виталий. Настырная обезьяна, которая сто раз выполняет одно и то же действие, пока не добьется результата. — А когда вы познакомились с мисс Гилмор?

— Тогда же, — буркнул Виталий. Странный вопрос. Естественно, он познакомился с Айшей в тот же день, когда она впервые вошла в палату к Дине. Он приехал после работы, неизвестная ему медсестра меняла у Дины простыню, он остановился на пороге и подождал, пока она закончит. Девушка обернулась, взгляды их встретились и… нет, ничего тогда не произошло, просто встретились два взгляда. «Я вас не знаю», — сказал его взгляд. «Значит, вы — муж миссис Диноры», — сказал ее взгляд.

— Тогда же, — повторил Мэнтаг. — Чтобы долго не ходить вокруг да около: какие отношения у вас сложились с мисс Гилмор?

Виталий молчал, наверно, дольше, чем этого ожидал детектив. Понятно, вопрос должен был выбить его из равновесия, но, когда совесть у человека чиста, почему не ответить если не сразу, то подумав минуту, чтобы уточнить формулировку?

— Так что же? — спросил детектив, когда молчание затянулось.

— Мы стали встречаться, — сказал Виталий. Все равно они узнают, да уже и узнали — любая медсестра в больнице могла рассказать, что мистер Дымов ждал в холле или в аллее парка, когда у мисс Гилмор закончится дежурство, и они уезжали вместе, а часто вместе дежурили у постели миссис Дымов, и когда кто-нибудь из обслуживающего персонала или врачей входил в палату не постучав, то заставал их… нет, не целующимися, Боже упаси, такого никогда не было, но сидели они так близко друг к другу… разговаривали так интимно… и это при живой еще жене, пусть она и не видела ничего, не понимала, но, возможно, чувствовала, люди в коме что-то ощущают, во всяком случае, этого нельзя исключить…

— Вы стали встречаться, — повторил Мэнтаг, потому что пауза опять затянулась и молчание висело в воздухе, будто густой табачный дым, затруднявший дыхание.

— Да… Айша — замечательная женщина. Удивительная. Она делала для Дины… Палату обслуживали две медсестры — сутки Айша, и сутки Мэри Лихтер, вы с ней наверняка говорили…