Елена Сенявская - Первая заповедь

Яхта покачивалась на волнах, следуя курсом, неизвестным Френку и мало его занимавшим. Он сидел на палубе, подставляя лицо соленым брызгам, и. ни о чем не думал. Ему вполне хватало ощущений, в настоящий момент доставлявших ему удовольствие. Он знал - и это знание было заложено в нем, - что лишние размышления напрасны, обременительны и приносят одно беспокойство.

Безмятежность нарушать не хотелось. Лень и истома овладели всем телом, сознание дремало, окутанное вязким туманом. Даже шелест паруса не вызывал у него эмоций.

И все же покой и отрешенность не были полными. Где-то на дне души билась тревога - увы, слишком беспомощная, чтобы разорвать пелену Забвения. И яхта плыла, унося Френка в чужую жизнь, убаюкивая последние проблески утраченной памяти.

Он не испытывал страданий, принимая мир таким, каков он есть. Прошлое было ему неведомо, и он ни о чем не жалел. Душа погрузилась в сон, который рассеется не скоро.

Мудрейшие могли быть довольны: после стольких неудач - первая реальная победа. Впрочем, у них другие заботы. Они заняты теми, кто вышел из подчинения или тайно готовится к этому. Хотя к чему беспокоиться? Никто не устоит перед Темным Стражем!

В приоткрытую дверь веранды тянуло прохладой, в глубине сада кричала ночная птица. Кен никак не мог привыкнуть к этим протяжным звукам. Вот и сейчас, разбудив среди ночи, они наполнили сердце тоской.

Осторожно, чтобы не потревожить Эйю, штурман поднялся с постели, в темноте нашарил одежду, торопливо натянул на себя.

Слабо всхлипнула, застонала во сне Эйя - видно, приснилось страшное. Кен замер. Что-то вроде раскаяния шевельнулось в душе: «Нельзя, нечестно так ее оставлять!» Но и тащить девчонку с собой в самое пекло он не мог, не имел права. Здесь, по крайней мере, она в безопасности. А потом он вернется за ней - в этом Кен старался себя убедить.

Склонился над изголовьем, вдохнул сладковатый запах волос, коснулся губами лба.

Она не проснулась.

Пятясь, Кен отошел от смятой постели. Два шага отделяли его от двери, и он преодолел их, сдерживая неровное дыхание. Створки предательски скрипнули, но он уже стоял на крыльце.

Мокрые от росы листья хлестали по лицу, а он спешил наугад по темным аллеям сада - прочь от мирного домика, от заманчивого уюта. Бежал, не разбирая дороги, стараясь не думать, что почувствует Эйя, когда увидит, что осталась одна…

Он не знал, куда идти, где искать экипаж «Луча», как сообщить о себе Поулу. Но понимал, что должен действовать наверняка: любая ошибка обойдется ему слишком дорого.

Небо постепенно светлело. Трудно было свыкнуться с мыслью, что все это - искусственная среда, а смену дня и ночи здесь осуществляют машины. Что здесь никто не видел настоящего солнца.

«Разве только Мудрейшие иногда выходят на поверхность», - подумал Кен и внезапно понял, что ему следует делать. Это было как озарение: с этим миром нужно бороться его же оружием.

Ледяная улыбка скользнула по лицу штурмана. Он снова стал самим собой - волевым, сдержанным, упорным. Рассвет еще только поднимался из-за холмов, а он уже шел упругим, размеренным шагом - туда, к березовой роще, к лесному озеру, на илистом дне которого лежит обруч, соскользнувший с головы Эйи.

И когда час или два спустя холодным металлом сдавило виски и не успевшие высохнуть капли стекали на лоб - Кен почувствовал, как кто-то вкрадчиво и осторожно пытается прощупать его мозг, подчинить сознание, - он крикнул дерзко и весело, не вслух, но внутри себя, ударив мыслью, словно бичом, мстя за страх и унижение, за пытку неизвестностью, за безумие, которого едва избежал, - крикнул, не надеясь дождаться ответа, но бросая вызов, как перчатку, в лицо врага:

– Где вы, Мудрейшие? Не пора ли нам встретиться?

Сегодня, сейчас, немедленно, черт бы вас всех побрал!

И услышал ответ, равнодушно-спокойный, слившихся воедино пятнадцати голосов:

– Пора…

Кажется, в нем признали достойного противника.

Темный Страж дремал, погруженный в воспоминания миллионов разумных существ, чьи тела давно обратились в прах, канули в Небытие.

Темный Страж был древен. Древнее, чем этот мир, где его оставили и забыли те, кому он обязан своим созданием и кто сам уже распался на атомы, смешался со звездной пылью.

Теперь он один - бессмертный Хранитель Памяти, мудрости, знания некогда могучей цивилизации. В нем история жизни тысяч поколений вионцев, в нем они сами, все до единого - их разум и чувства, заснувшие однажды и готовые пробудиться вновь, подчиняясь его воле. Но он не может вернуть их к жизни, сотворить новые тела - ему не дано такое право. Он может только ждать, когда явится ТОТ, КТО ЭТО СДЕЛАЕТ. И он ждет. И будет ждать вечно, ибо такое право не дано никому.

Сколько тысячелетий собиралась его «коллекция» - по крупинке, по камушку, день за днем? Он не считал. Одни приходили сами, ища у него Забвения. Других приводили силой, принося в жертву полудиким богам, надменные жрецы. Он и сам превратился для них в Бога, в Темного Стража, Владыку Вионы. Ему молились, его боялись, сочиняли гимны в его честь, возводили статуи и храмы.

Однажды он понял, что его присутствие недопустимым образом влияет на развитие цивилизации, за которой велось наблюдение, и ушел под землю, на огромную глубину, изредка выставляя на поверхность антенны-локаторы, которые были не так заметны, как он сам, но продолжали добросовестно собирать информацию.

Его могущество забылось не скоро, но все же забылось. Он превратился в миф. Цивилизация пошла своим путем, посмеиваясь над старыми сказками. Только в одну из них продолжали верить - будто каждому вион-цу перед смертью является Темный Страж и дарует Забвение. И еще - по рассказам паломников, где-то в горах есть священное плато, поросшее черными цветами, и странные существа, живущие в них, - его слуги.

Время шло. Юная цивилизация взрослела. И те, кто теперь приходил к священному плато, не были больше паломниками. Это были ученые, которые пытались понять, ЧТО ОН ТАКОЕ. Понять и использовать в своих целях, потому что опять, как в далекие первобытные времена, ему приносили жертвы. Обычно ими становились преступники, осужденные на смерть, или те, кого так называли. И он дарил им Забвение, заполняя пустые ячейки Хранилища Памяти, и вместо взятого только что возвращал точную копию сознания, уже изученного, считая такую замену вполне равноценной. Он продолжал изучать Виону, но теперь и сама Виона стала его изучать.

Снова начались отклонения от основной линии развития, и причиной этого был он. Но теперь ему некуда было скрыться: вионцы все равно бы его нашли. Он пытался свести свое влияние к минимуму, но было уже поздно. Жители планеты раскрыли секрет энергии, которую он использовал, и очень быстро нашли для нее применение: они создали бомбу. И однажды она взорвалась…