Валерий Строкин - Баловень судьбы

Принцесса продолжала меня избегать, а при встречах предпочитала отворачиваться в сторону и молчать. Меня это злило и по непонятной причине волновало. Я не считаю, что уже тогда был в нее влюблен. Эта любовь, построенная на подколках и неприязни, была медленной, я погружался в нее постепенно, как в зыбучие пески, из которых нет возврата. Только все время получалось, как в той песенке: "А, что она? А что она! Она по-прежнему не мной увлечена". Единственное, что на нее произвело впечатление - письмо Татьяны к Онегину. Да простит меня А. С. Пушкин, я сказал ей что это мои стихи. В награду я получил признательную улыбку и просьбу переписать эти стихи для нее и только - баба, она везде баба.

Принцесса - для меня это было что-то далекое из детских, будивших воображение сказок о драконах, злых волшебниках и смелых рыцарях. Времена рыцарства - я о них знал по "Айвенго" В.Скотта. Мой великий герой из детства и его друг Робин Гуд. Времена Рыцарства - это расцвет всего благородного, здесь ясно видно, где добро, а где зло, твое дело выбрать с кем будешь ты. Это в книгах, а в жизни получается гораздо сложнее и запутаннее. Времена рыцарства - расцвет благородства, отважные, прекрасные сердца и нежные, верные, прекрасные дамы. Жестокие битвы, горные, подпирающие небеса острыми шпилями башен замки, круглый стол Артура, тени рыцарей-паладинов и его вечного советника - Мерлина. Времена или тень рыцарства - как мы могли фантазировать в детстве и выдавать желаемое за действительное, нам все казалось ясным и понятным - это друг, а это враг.

Но это не пансион благородных девиц. Да здесь нужно доброе и отважное сердце Защитника, но нужны и зубы. Иногда все бывает настолько перемешанным, что трудно определить, где кончается благородство и начинается подлость.

Хорошо, что я романтик и был когда-то членом пионерской дружины. Невозможно и тяжело передать, свои новые ощущения чужого мира - это так же естественно, как смена кожи змеей, особенно когда исчезает грань между своим и чужим миром и время начинает стирать различия и преимущества одного мира перед другим, каждый имеет свою цену и каждый по своему дорог. И все-таки приходит такой миг, когда ты настолько привыкаешь к своей новой шкуре, что о старой забываешь, словно ее и не было, все новое превращается в естественное, а необычное - в обычное.

Пусть здесь нет покрытых асфальтом дорог, этот мир еще достаточно юн и потому счастлив, у него еще нет ностальгии и на него еще не давит бремя прожитых веков, в нем еще больше оптимизма, чем пессимизма и по молодости он был еще достаточно кровожаден и глуп, но с чувством благородства и, еще не затасканной, почти девственной красоты, избежавшей скрюченных артритом пыльных лап моей старой цивилизации.

В конце концов, этот мир тоже был моим, как говорил Звездочет, вмешались звезды и я попал не по назначению и, наконец, мой мир раскрыл для меня свои объятия. Звезды и судьбы - мы не верим, что все зависит от вас, мы слишком самоуверенны и верим только себе, а не друг дугу. Вы не можете переплестись между собой и, вдобавок, натянуть проводами между созвездиями звезд наши нити судьбы. Не верим, потому что так было бы слишком просто, атак уже не может быть. Мы и науку продумали лишь для того, чтобы не сойти с ума от простоты мира, мы привыкли копаться там, где все ясно и усложнять самые простые и проверенные вещи.

Законы природы - все гениальное просто и невозможно объять необъятное. Я пробовал объяснить этот мир, его существование и реальность, но, в конце концов, сам обломался. Он есть просто потому, что он есть и я здесь потому, что должен быть здесь и нигде больше.

Так, в спокойном ритме, без волнений за свое существование, прошло почти три недели - великолепное времечко великих реформ и мод, а потом события резко с места перешли в галоп и начались бурные скачки погонь и преследований.

14

ПОХИЩЕНИЕ ПРИНЦЕССЫ.

Ранним утром в мою комнату, словно торнадо, влетел капитан Оутли-Шумахер. Он скинул с меня одеяло и проорал, как безумный:

- Подъем!!!

- Я спрятал, как страус, голову под подушку и подумал, что если он не уберется, то мне придется, просто его убить.

Накануне я допоздна играл с королем в карты и теперь мечтал только о сладких, розовых снах. С навязчивостью параноика капитан ухватился за мою подушку - я тоже вцепился в нее, как утопающий за соломинку.

- Во имя всех святых, оставь меня в покое! - взмолился я.

- Подъем! - ревел, как бык, капитан, пытаясь вырвать у меня подушку.

- Зачем?! Какого черта?! - кричал я в ответ.

- Срочно к королю - похищена принцесса!

- Отвали, я хочу спать!

- Что?!

- Оставь меня в покое! К черту принцессу и короля - бедняга тот, кто осмелился ее похитить!

- Ты слышал, что я сказал?! - взъярился капитан.

- Дай поспать хоть полчасика!

- Принцессу похитили!

- Кого?

- Принцессу!

- Кого?

- Ты что - глухой?

- Да - глухой и хочу спать.

Я действительно туго соображал, в покрытых туманом мозгах, как искорки, вспыхивали и гасли ничего не значащие для меня слова.

- Похитили принцессу! - прошипел капитан, склонившись надо мной, у него топорщились усы, как у рассерженного кота.

- А я здесь при чем? Я в этом не замешан.

- Что?

- Сам в пальто! Я не похищал.

- Тебя король ждет... и палач.

Я, кряхтя, стал собираться - нехорошо заставлять ждать королевского палача.

Король рвал и метал, как заведенный. Он бегал по залу, сжимая в руках корону и иногда замахиваясь на пугливо жмущихся к стенам придворных. Как гигантская тень, за ним собачонкой бегал палач, на его плече хищно поблескивал топор.

- Всем отрублю головы! Всех казню и не помилую! Молчать! К стене! Не двигаться! - кричал король, замахиваясь короной. - Дочь! Мое единственное сокровище, которому нет цены! Тебя посмели выкрасть в моем доме! Всех казню, никого не помилую! Четвертую! Сварю в масле! - глаза короля свирепо вращались, все избегали этого безумного взгляда. - Это война! Я объявляю войну! Всем раздать оружие. Я велю его медленно сварить в кипящем масле, нет - я с него спущу шкуру, нет... О, моя дочь!

Ворлок решился сыграть ва-банк, любовь ли его довела до этого поступка или чувство оскорбленного достоинства, но он решился на похищение принцессы. Вчера вечером, за ужином, он к облегчению всех объявил, что скоро уедет, клялся королю в верности и принес новую вассальную клятву, мне пытался пожать руку. Ночью он тихонько съехал со двора, прихватив с собой принцессу. Все было проделано тихо и без лишнего шума, принцессу хватились только после завтрака, позже выяснилось, что никто не видел людей из свиты Ворлока. Караульные гвардейцы, охранявшие малые ворота, спали, их до сих пор не могли добудиться, чтобы отрубить по приказу короля головы, они были чем-то опоены. После того, как они проспались, их просто выпороли.