Михаил Ардышев - Живее всех живых (сборник)

Как бы то ни было, Тодда интересовал не спутник, а планета. Выбрав универсальную энергооболочку, он легко преодолел силу притяжения покинутой базы (гравитационные генераторы которой, как ни странно, исправно работали) и направился к величественно парящему на расстоянии световой секунды гигантскому голубому шару в тонкой атмосферной оболочке, освещённому с одной стороны местным светилом…

2

– Так ляжешь, что ль?

– Нет, не хочу, Макар Саввич.

– Ну смотри, дело хозяйское. Тогда сбегай, посмотри, как там дела у ребят? Как с боеприпасами?

– Слушаюсь, товарищ старшина.

Петька вскочил, козырнул и скрылся в лестничном проёме.

«А ведь хороший боец выйдет», – подумал Зипунов, провожая его взглядом.

Старшина выглянул в окно. Немцев пока не было. И слава богу. Дом надо удержать любой ценой. Это понимали все: и наши, и фрицы. Удачно занимая перекрёсток, из него можно контролировать улицу, упирающуюся в двухстах метрах к востоку в балку, которая спускалась к самой Волге. Фрицы, соответственно, заняв дом, открывали себе кратчайший путь к той самой Волге аккурат в том месте, где одна из немногих действующих наших переправ хорошо простреливалась. Из любого оружия.

Послышались выстрелы. С потолка посыпалось. «Началось», – подумал Зипунов, беря автомат и передёргивая затвор. Он занял место у окна и глянул вниз. Цепочка фрицев, прижимаясь к земле, короткими перебежками приближалась к дому. Сейчас я вам, родимые, всыплю. Он прицелился, и короткой очередью скосил фрица, недальновидно не пожелавшего пригнуться. Остальные тут же залегли и начали стрелять. Так-то, черти.

Прибежал Петька.

– Дядь Макар! Зинка, кажись, того…

– Чего «того»?

– Ну, это… Рожает.

Зипунов выругался.

– Нашла время. Ладно. Бери Нечипорука и дуй в подвал. Поможешь, коли так.

– Дядь Макар, я с вами!

– Боец Мальцев, это приказ!

Петьку как ветром сдуло. Дай-то бог. Господи, тут смерть повсюду витает, а она рожать вздумала. Надо ж. И сколько их таких здесь, в Сталинграде, не успевших эвакуироваться. А как успеешь, когда на каждом углу стреляют, бомбят. Как началось всё двадцать третьего августа, так и продолжается без единого передыху. Почитай, месяц как. Эх…

Из соседнего окна раздался треск. И снизу. И сверху. Молодцы, ребята! Сейчас мы вас поджарим, сволочи! Немцы по одному, прячась за кучами битого кирпича, приближались перебежками. Вот один из бегущих, вскинув руки, рухнул на землю. Готов! Что за чёрт? Словно облако сгустилось над убитым фрицем. Словно воздух заколыхался мелкой рябью и через мгновенье растворился. Тьфу ты, наваждение! От усталости, не иначе как. Три дня уж толком не спамши. Да и питание – одни сухари, да вода. Зипунов мотнул головой, прогоняя видение.

– Командир, танк! – прокричал Петров из соседней комнаты.

Где? Вот он, панцер проклятый. Т-IV, покачивая стволом-обрубком, вырулил из-за угла и пёр к дому.

– Приготовить гранаты и бутылки!

Танк стрелковым оружием не возьмёшь. Гранатой можно, или коктейлем Молотова. Но это на расстоянии броска. А у него пушка, как жахнет – и кранты… Вот он поравнялся с фрицами, засевшими за кучей. Ага, сейчас они перебегут под его броню, и так, крадучись, подойдут к самым окнам.

– Славяне, приготовиться! Встретим супостата.

Танк остановился. Башня повернулась. Пушка поднялась.

– Ложись! – успел крикнуть Зипунов.

…Вот так бабахнуло! В ушах гудело. Зипунов с трудом поднял голову. Петрову, кажись, конец. Старшина ползком прополз до дверного проёма, ведущего в соседнюю комнату, заглянул внутрь. Сашка лежал в луже крови. Одной ноги не было. Всё. Зипунов пополз назад. Схватил одну из бутылок, стоящих рядком под окном, чиркнул спичкой, поджёг запал. Сашку убили, сволочи! Зипунов начал вскипать. Сейчас я тебе, гад! На миг выглянул из окна, прикинул расстояние и метнул.

Как вспыхнуло-то! Зипунов вскочил к окну. Куда лезешь?! На, получай! Танкист обмяк, так и не успев вылезти из люка. Ага, горим?! Вот вам, чтоб не мучились. Факела догорали уже недвижимыми. Вроде все. Зипунов ещё поводил стволом, выискивая цель. Живых больше не наблюдалось…

Атмосфера планеты была азотной, на четверть разбавленной кислородом. Но не это было главным. Вода! Тодд по снижающейся траектории пролетел над экватором, затаив дыхание, разглядывая океаны воды, в которых гигантскими буро-зелёными пятнами дрейфовали континенты. Два простейших атома водорода, цепляющихся под почти прямым углом к атому кислорода – универсальная формула жизни. Вода была здесь повсюду! В атмосфере – в виде паров, формирующих замысловатые облака над безбрежными океанами и конденсирующихся над сушей, проливающихся потоками тёплого дождя. (Тодд не сомневался, что дожди на планете непременно тёплые, хотя вблизи полюсов температура и падала ниже затвердевания – белые поля замёрзшей воды свидетельствовали об этом). На суше – в виде рек и озёр, от мелководных ручьёв, пенящихся в ущельях горных складок, до величественных потоков, мерно текущих по равнинам среди лесов, степей и пустынь; от крохотных лужиц, отражающих небо осколками разбитого зеркала, до глубоких и обширных водоёмов, разбавляющих голубым зелёный ковёр материков. И, конечно же, в океанах…

Не в силах более сдерживаться, Тодд ринулся вниз, стрелой пронёсся над белыми бурунами волн и нырнул, устремляясь вглубь и чувствуя всей оболочкой нарастающее давление. Океан кишел жизнью. От обилия её форм Тодд чуть не потерял голову. Многомиллионные стаи плавающей жизни синхронно, словно единый организм, отворачивались, сбегали от него, несущегося стремительной тенью в тёмно-синей глубине. Вынырнув у берега, Тодд окунулся в густую чащу леса и понёсся сквозь кроны высоких деревьев, распугивая летающую жизнь, фонтаном брызг уносящуюся прочь. Он летел над поросшей колючей травой равниной с одиноко стоящими раскидистыми великанами, а впереди и от него гулко топала бегающая жизнь, потревоженная неведомо откуда взявшимся порывом ветра… Тодд хохотал, обезумев от счастья. Он нашёл, нашёл!

А потом он увидел Их.

По жёлтой, словно выжженной, степи самого большого континента планеты, с востока на запад, в направлении голубой нитки полноводной реки, двигалась пыльная колонна. Тодд, заинтересовавшись, приблизился вплотную, синхронизовал скорость, и незамеченным (кто ж различит сгусток энергии в чистом виде!) полетел рядом, с интересом разглядывая странного вида колымагу из дерева, металла, углеводородов и спёкшегося до прозрачности кремния. Машиной управляло существо, одетое в ткани растительного происхождения. Изо рта существа торчал скрученный клочок бумаги с тлеющей травой, руками оно держало стальной тор, служащий, по всей видимости, органом управления машиной. Колымага была загружена деревянными ящиками, в которых ровными рядами лежали металлические цилиндры-конусы неизвестного назначения. Машин в колонне было не менее полусотни, и путь они держали к дымящему вдалеке городу.