Юрий Забелло - Планета для робинзонов

День тысяча тридцать второй.

Этот день я запомню на всю жизнь - день рождения Марии.

Когда был готов праздничный обед, она вдруг вышла к нам не в обычном своем комбинезоне, а в прекрасном белом платье. И тут я заметил впервые, что это уже не ребенок! Нет, передо мной была вполне сложившаяся девушка. До сих пор я думал, что она совсем девчонка. Теперь я понял, как я ошибался.

Впечатление было неотразимое. Даже Март, который всегда относился к ней как к товарищу, как если бы она была мальчишкой, вдруг стал скованным и необычно почтительным. Сабина безудержно радовалась успеху старшей подруги. Теперь мне понятно, зачем они вдвоем уединялись.

Черные, как смоль, волосы Марии, аккуратно уложены вокруг головы, блестящие от волнения глаза, чуть приоткрытый рот, белоснежные зубы - все говорило о том, что она очень довольна впечатлением, произведенным на нас.

Я даже поймал себя на том, что несколько раз обратился к ней как к незнакомой девушке, встреченной впервые...

День тысяча сороковый.

Никак не идет Мария у меня из головы.

Я стал интересоваться, чем она занимается в свои библиотечные часы, то есть я и раньше знал, что она делает, но сейчас стал уделять ей особое внимание.

Оказалось, что она, кроме собственных занятий по растениеводству, занимается вместе с Сабиной домашними делами - шитьем и приготовлением пищи, а также изучением биологии. Это их увлечение и обрадовало меня, и удивило.

Я спросил ее, зачем она уделяет биологии столько времени. Сабина была не в счет - она просто следует примеру старшей подруги.

- Когда мы прилетим, - ответила Мария, - я буду заниматься растениями, вы ведь сами поручили мне это, папа Роб.

День тысяча сорок четвертый.

Я сидел в библиотеке и читал "Капитал". Настолько увлекся, что не слышал, как вошла Мария.

- Папа Роб, - сказала она. - Можно, я отвлеку вас на минутку?

- Да, пожалуйста.

- Папа Роб, я обидела вас чем-нибудь?

- Что за странный вопрос, - ответил я, - откуда ты это взяла?

- А почему вы не так со мной говорите, как раньше? Как-то сухо и казенно. Я в чем-нибудь провинилась?

Я резко повернулся к ней. Ее широко раскрытые глаза смотрели прямо в мои. Я смотрел и смотрел в ее глаза. В них были слезы и скорбь, и... Я не знаю, что еще в них было, но я забыл про все на свете и никак не мог оторвать свой взгляд от этих широко раскрытых карих глаз. Я хотел ей сказать, что она совсем не та, что была раньше, что "гадкий утенок" из старой Андерсеновой сказки превратился в ослепительно красивого лебедя... Но ничего этого я не сказал, а, напротив, нахмурил брови:

- Не придумывай глупостей! Я тебя люблю, как и раньше... - я не смог удержаться и добавил - даже еще больше!

Я не понял, как это случилось, но она вдруг оказалась в моих объятиях, губы наши слились...

Я счастлив, как никогда в жизни!

День тысяча девяносто пятый.

Отпраздновали Новый год.

День тысяча четыреста двадцатый.

Почти год не брался за дневник. Скоро будет четыре года нашего полета. Жизнь течет без изменений. До сих пор я очень боялся, что кто-нибудь из детей заболеет. Теперь этого уже не опасаюсь. По-видимому, мы не захватили с Земли болезнетворных бактерий, ведь "Ласточка" строилась в высокогорной местности, и, кроме того, мы ведем правильный, размеренный образ жизни. Нам не приходится опасаться сквозняков и изменений температуры, да и регулярные занятия спортом дают о себе знать.

Мартин полностью разобрался в расчетах профессора и попытался составить программу для электронной машины, управляющей кораблем. В машине, расположенной за стеклянной перегородкой, оказался блок просмотра программы. Когда Мартин ввел в этот блок свою пробную программу изменения курса, машина голосом профессора сказала:

- Программа составлена правильно, но принята быть не может в связи с несоответствием внешним условиям.

6

День тысяча четыреста девяностый.

Мы сейчас редко бываем в кают-компании. Все время делим между спортивным залом, кухней-столовой, библиотекой и личными комнатами.

Но вот несколько дней назад Мартин сообщил, что мы находимся неподалеку от какой-то крупной звезды. Все бросились к иллюминаторам.

Я занял было командирское кресло и приготовился нажимать кнопки по команде Мартина, а потом, неожиданно для самого себя, поднялся и сказал:

- Нет, Март, ты это сделаешь лучше меня.

Мартин, ни слова не говоря, занял кресло, положил руки на пульт и начал действовать. На экране появились надписи и цифры.

Спектральный класс - F9

Масса - 1,05048 MS

Светимость - 1,21072 LS

Радиус - 1.04640 RS

Эффективная температура поверхности - 5880 К

Плотность - 1,31 г/см3

Границы экосферы Д1=0,9490 ае

Д2=1,3644 ае

Все прочитали эти надписи, а потом дружно повернулись к Мартину, ожидая пояснений.

- Ну, вот, - сказал, он, эта звезда чуть-чуть больше и активнее нашего Солнца. У солнца спектральный класс - G2, а у этой - F9. Первые три цифры - масса, светимость и радиус - даны просто в отношении к Солнцу, об этом говорит вторая буква в размерности - S. Температура поверхности... - он тут же вызвал из автобиба данные по Солнцу. - Вот видите, у Солнца чуть поменьше - 5545 К. А что такое "экосфера"... Сейчас посмотрим... - и он начал набирать код.

- Экосфера - это область обитания! - закричала Сабина, успевшая набрать код раньше. - От греческого слова "экос" - обитель, дом!

- Да, - подтвердил Мартин. - Это означает, что та планета, которая подойдет для жизни человека, должна быть не ближе к звезде, чем расстояние Д-один, и не дальше, чем - Д-два.

Я посмотрел на эти цифры. Они мне ничего не говорили.

- А что такое "ае"?

- Это "астрономическая единица" - расстояние от Солнца до Земли. Грубо можно считать ее равной ста пятидесяти миллионам километров. Точнее - сто сорок девять и шесть десятых.

Я успокоился немного: звезда была еще далеко. Относительно планет машина ничего сообщить не смогла, слишком большое расстояние отделяло нас от звезды, но исследование ее поля тяготения, проведенное Мартом с помощью кибера, говорило о том, что планеты должны быть.

Но выяснилось другое обстоятельство.

- Мы должны начать торможение не позже, чем через семьдесят часов, сказал Март после многочасовой работы с машиной, - иначе мы пройдем мимо звезды и снова уйдем в космос, и неизвестно, выйдем ли мы когда-нибудь к какой-либо другой.

- Хорошо, а если у нее нет подходящей планеты?

- По мнению многих ученых, труды которых я проштудировал, Солнечная система - вовсе не феномен во Вселенной, а скорее наоборот, феноменом должна быть звезда, не имеющая планет... Так что планета должна быть!

- Ну, а вдруг, чем черт не шутит? Мы сможем улететь дальше, к другим звездам?