Ричард Дейч - Тринадцатый час

— Да, но… — Ник не договорил, не зная, что сказать.

— Послушай, со мной ведь ничего не случилось. Кроме того, ты же видел тот странный восьмигранный ключ в моей сумочке, и я знаю, что ты видел карточку-пропуск. Я рассказывала тебе, для чего они.

— Ты говорила про дом клиента. Но никогда не упоминала, что играешь в сотрудника охраны.

— Клиент имеет право на конфиденциальность, — возразила супруга.

Николас отмахнулся.

— Если ключ и карточка предназначены для доступа туда, где хранятся такие сокровища, почему ты столь бесцеремонно таскаешь их с собой?

— Это особый ключ. На нем восемь букв, каждая соответствует определенной дате. Сегодня, например, день «Д». Если не знаешь алгоритм, по которому определяется дата, у тебя один шанс из восьми, что он сработает, а после этого еще нужно три раза провести через считыватель карточку и ввести свой номер соцстрахования… от одного ключа, по сути, нет никакого толку.

— Джулия, ты говорила, что это дополнительный ключ от чьего-то дома. Но не от места, где полно оружия.

— Это совсем другое оружие. С его помощью никого не убьешь.

Ник не осмелился возразить.

— И как же они туда проникли с такой системой безопасности?

— Точно не могу сказать, но они явно знали, что делают, представляли устройство охранной системы, уничтожили сервер и все такое прочее, но забыли об одной вещи — мы наняли отдельную фирму, которая обеспечивает удаленное дублирование.

— Что?

— Никогда не клади все яйца в одну корзину, если речь идет о безопасности. Две отдельные фирмы для двух отдельных аспектов. Сервер безопасности в доме Хенникота постоянно связан с компьютером в моем офисе. Каждый раз, когда происходит нарушение безопасности, он отсылает файлы на мой компьютер — именно по этой причине.

— То есть все, включая фотографии взломщиков, есть на компьютере в твоем офисе?

— Угу, и здесь тоже. — Джулия показала свой КПК. Карманный компьютер, который она носила в сумочке, хранил намного больше, чем контакты, календарь и электронную почту; объем его памяти превосходил любой смартфон.

— Что?

— На случай отключения электричества у нас есть резервные батареи, которые позволяют компьютерам сохранить информацию и отключиться, так что данные, с которыми ты работаешь, не пропадут. Когда случилась авиакатастрофа и отрубился свет, именно это и произошло.

— И?..

— В качестве меры предосторожности файлы с важной информацией пересылаются по электронной почте на мой КПК, так что срочной работе ничто не препятствует. Сейчас в нем хранятся все файлы системы безопасности за два часа, предшествующие отключению.

— Можно посмотреть?

— Зачем тебе? — в замешательстве спросила Джулия. — Ими займется полиция, после того как разберутся с авиакатастрофой.

— Я просто хочу взглянуть.

— Даже если бы нам этого хотелось, мне нужен компьютер, а у нас нет электричества, разве что у тебя в ноутбуке батареи еще не сели.

Ник покачал головой.

— Эти файлы нельзя посмотреть на КПК. Это записи с видеокамер и датчиков системы безопасности.

— Не могу поверить, что ты пошла на такой риск, — Ник не в силах был скрыть злость.

— Если подумать, — сказала Джулия, — то это ограбление спасло мне жизнь.

Ник знал, что она права, но спасение было лишь временным. На самом деле оно стоило ей жизни. Он не мог избавиться от мысли о том, что судьба все равно отберет ее у него, что бы он ни делал.

Ник надел голубую рубашку и взял жену за руку.

— Выслушай меня и не перебивай.

— Ты меня пугаешь, — сказала Джулия.

— Вовсе нет.

— Тогда поменьше драмы.

Ник глубоко вздохнул.

— Полицейских сейчас в городе нет, все на месте авиакатастрофы.

— Угу…

Муж поднял руку, и супруга замолчала.

— Кто бы ни совершил это ограбление, они попытаются замести следы.

Джулия посмотрела в глаза Ника, а затем перевела взгляд на КПК в своей руке. Не сразу, но она все поняла — что тут же отразилось на ее лице.

В двух милях от дома, над местом катастрофы поднимались клубы белого дыма — продолжавшееся весь день сражение без победителей и побежденных, но с бесчисленными жертвами. И хотя борьба с огнем уже близилась к концу, случившемуся предстояло оставить свой след в душах многих на дни, месяцы и годы. Шрам на земле затянется, трава всего за несколько недель вновь покроет обожженную почву, но город уже никогда не останется прежним.

Сидя за рулем «Ауди», едущего в сторону центра, Ник бросил взгляд на «Валгаллу», свой любимый ресторан, и подумал о том, насколько изменилось все вокруг.

Когда-то Байрам-Хиллс выглядел типичным американским городком, прямо как в телесериале — грунтовые дороги и единственный уличный фонарь, полицейский участок с тремя тюремными камерами, лавка с овощами и фруктами, где по выходным продавали свежие пончики и сидр. Дома были скромными вне зависимости от доходов, никто не оценивал соседа по квадратным метрам площади. Дети пожарных и дворников болтались вместе с отпрысками генеральных директоров и торговцев недвижимостью, играя и дерясь, как и все дети, и никто из родителей не собирался вчинять по этому поводу иски. Школьные тренеры часто менялись, и никто не питал иллюзий, что его сын станет новым Майклом Джорданом. Браки длились дольше, супруги работали вместе, демонстрируя друг другу преданность, несмотря на все жизненные тяготы. Но с течением времени, как и в большей части Америки, часть облика города была принесена в жертву высоким доходам; люди стали больше заботиться о своей внешности, о том, как их воспринимают другие, стараясь не отставать от остального общества.

Увы, трагедия уравнивает всех, подумал Ник. Ее не волнует место твоего жительства, членство в клубе или двухкомнатная квартира с холодной водой. Она наносит удар без предубеждений, напоминая о хрупкости жизни, о том, что важнее всего, когда все материальное отброшено прочь. Чувства горя и утраты, боли и страданий свойственны нашим сердцам, и, хотя они могут пребывать во сне, о них быстро вспоминают, когда кого-то уносит смерть.

А уж при событиях таких масштабов, как авиакатастрофа, в которой одновременно покинули этот мир двести двенадцать человек, жизнь возвращается в исходную точку, расставляя приоритеты в надлежащем порядке.

Через несколько мгновений после катастрофы закрылись магазины, конторы и летние лагеря. Семьи собрались вместе. Церкви и синагоги открыли двери для молитвы. К находившемуся меньше чем в миле от города полю, где расстались с жизнью друзья и незнакомые, прибыл целый автобус добровольцев.