Мэрион Брэдли - Король-олень (Туманы Авалона - 3)

Кевин был столь красноречив, а голос его звучал столь красиво и убедительно, что я на миг заколебалась. Вивиана ушла; и ведь действительно, одних лишь христиан волнует, будут они лежать в освященной или неосвященной земле - как будто не вся земля, грудь Матери, священна! Мне хотелось упасть в объятья Кевина и заплакать о единственной матери, которую я знала, о крушении надежды вернуться вместе с ней на Авалон, заплакать обо всем, что я отвергла, и о своей разбитой жизни...

Но следующая фраза Кевина заставила меня в ужасе отшатнуться.

- Вивиана была стара, - сказал он, - и жила на Авалоне, отгороженном от реального мира. Мне же довелось жить рядом с Артуром, в мире, где выигрывались сражения и принимались реальные решения. Моргейна, бесценная моя, послушай. Слишком поздно требовать, чтобы Артур сдержал свою клятву Авалону именно в той форме, в какой он ее давал. Время не стоит на месте; звон церковных колоколов теперь плывет надо всей этой землей, и людей это устраивает. И кто мы такие, чтобы утверждать, что в этом нет воли богов? Любимая моя, хотим мы того или нет, но это христианская страна, и мы, почитая память Вивианы, лишь окажем ей дурную услугу, если дадим всем знать, что она явилась сюда, дабы предъявить королю невыполнимые требования.

- Невыполнимые требования? - Я отдернула руки. - Да как ты смеешь!

- Моргейна, выслушай...

- Я не желаю слушать объяснений предательству! Если бы тебя слышал Талиесин...

- Я говорю лишь то, что слышал от самого Талиесина, - мягко сказал Кевин. - Вивиана не дожила до того, чтобы погубить дело всей своей жизни она ведь стремилась создать страну, где будет царить мир. И какая разница, христианской будет эта страна или друидской? Воля Богини исполнится, какими бы именами ни величали ее люди. Кто тебе сказал, что это не было волей Богини, - чтобы Вивиана получила этот удар прежде, чем успела снова ввергнуть в смуту землю, на которой наконец-то воцарился мир? Говорю тебе, нельзя снова ввергать страну в раздоры. Если бы Вивиана не погибла от руки Балина, я сам высказался бы против ее требования - и думаю, что Талиесин поступил бы так же.

- Как ты смеешь говорить за Талиесина!

- Талиесин сам назначил меня мерлином Британии, - сказал Кевин, - и тем самым дал мне право действовать от его имени в тех случаях, когда он не может высказаться сам.

- Еще немного, и ты заявишь, что стал христианином! Тебе недостает лишь четок да распятия!

- Моргейна, неужели ты и вправду думаешь, что от этого что-то изменилось бы? - спросил он с такой нежностью, что я едва не разрыдалась.

Я упала на колени перед ним - как год назад - и прижала к груди его изуродованную руку.

- Кевин, я любила тебя. Ради этой любви молю тебя - будь верен Авалону и памяти Вивианы! Пойдем со мной - сегодня, сейчас. Не допусти этого издевательства. Проводи меня на Авалон, чтобы Владычица Озера могла покоиться рядом с остальными жрицами Богини...

Он склонился надо мной, и прикосновение его изломанных рук было нежным до боли.

- Моргейна, я не могу. Бесценная моя, неужто ты не можешь успокоиться, прислушаться к голосу рассудка и понять, что ведет меня?

Я встала, вырвавшись из его непрочных объятий, и вскинула руки, призывая могущество Богини. Я слышала, как мой голос исполнился силой жрицы.

- Кевин! Именем той, что пришла к тебе сюда, именем мужественности, которую она дала тебе, я призываю тебя к повиновению! Ты обязан верностью не Артуру и не Британии, но одной лишь Богине и своим обетам! Покинь же это место! Иди со мной на Авалон и помоги унести ее тело!

В полумраке я видела, что меня окружает сияние Богини. Коленопреклоненный Кевин содрогнулся. Я поняла: еще мгновение, и он подчинится. А потом... я не знаю, что произошло потом; возможно, что-то спуталось у меня в сознании. Нет, я недостойна, я не имею права... Я покинула Авалон, я отвергла его - так по какому же праву я приказываю мерлину Британии? Чары развеялись; Кевин дернулся и неловко поднялся.

- Женщина, ты не можешь мной командовать! Ты, отрекшаяся от Авалона, как ты смеешь приказывать мерлину Британии? Скорее это тебе надлежит стоять передо мною на коленях!

Он с силой оттолкнул меня.

- Оставь свои уговоры!

Он развернулся и захромал прочь; его размытая тень металась по стене. Я смотрела ему вслед. Потрясение было так велико, что я не могла даже плакать.

Четыре дня спустя Вивиану похоронили по церковному обряду, в Гластонбери, на Священном острове. Но я туда не поехала.

Я поклялась, что ноги моей не будет на Острове священников.

Артур искренне горевал по Вивиане; он построил для нее гробницу, и установил памятный знак, и поклялся, что они с Гвенвифар упокоятся рядом с Вивианой, когда придет их час.

Балину же архиепископ Патриций во искупление злодеяния велел совершить паломничество в Рим и в Святую землю. Но прежде, чем тот успел отправиться в изгнание, Балан узнал от Ланселета о случившемся и разыскал Балина. Приемные братья сошлись в бою, и Балин был убит одним ударом; но и Балан был тяжко ранен и пережил брата всего лишь на день. Вивиана была отомщена так говорилось впоследствии в песнях; но что толку в той мести, если Вивиану оставили лежать в христианской гробнице?

А я... я даже не знала, кого они избрали Владычицей Озера вместо Вивианы - я ведь не могла вернуться на Авалон.

... я была недостойна Ланселета, я была недостойна даже Кевина... я не смогла уговорить его выполнить свой истинный долг перед Авалоном...

... мне следовало тогда пойти к Талиесину и упросить его - пусть даже мне пришлось бы встать перед ним на колени - отвезти меня обратно на Авалон, чтобы я могла искупить свою вину и снова вернуться в обитель Богини...

Но прежде, чем окончилось лето, Талиесин ушел вслед за Вивианой; мне кажется, он так и не осознал, что Вивиана умерла. Даже после похорон он говорил о ней так, словно она вот-вот приедет и увезет его на Авалон. И еще он говорил о моей матери - так, словно она была жива, и жила в Доме дев, и все еще была маленькой девочкой. И в конце лета он мирно скончался и был похоронен в Камелоте, и даже епископ скорбел о нем как о человеке мудром и ученом.

А зимой до нас дошла весть о том, что Мелеагрант объявил себя королем Летней страны. Но весной Артур уехал по делам на юг, а Ланселет отправился проверить, как обстоят дела в королевском замке в Каэрлеоне - вот тогда-то Мелеагрант и прислал посланца под белым флагом. Он просил, чтобы сестра его Гвенвифар приехала и обсудила с ним, что же делать со страной, на которую оба они имели право.

Глава 4

- Я чувствовал бы себя спокойнее, и думаю, что лорд мой король тоже предпочел бы, чтобы Ланселет был здесь и мог сопровождать тебя, рассудительно произнес сэр Кэй. - На Пятидесятницу этот тип обнажил оружие в этом самом зале, в присутствии короля, и не пожелал дожидаться королевского правосудия. Брат он тебе или не брат, но мне не нравится, что ты собираешься взять с собой лишь одну из своих дам и дворецкого.