Айзек Азимов - Путь марсиан (Сборник рассказов)

– Они зовут его Рыжим.

– Странное имя для чудовища. Смешное. Он, кажется, всерьез расстроен тем, что мы улетаем. Только я что-то не разберу, почему. Будто тем самым мы лишаем его чего-то. Я не очень-то понял.

– Цирк, – коротко сказал Исследователь.

– Что? Почему? Чудовищная нелепость!

– А отчего бы и нет? Что бы сделали вы сами, если бы нашли его спящим на поле на Земле: красные щупальца, шесть ног, псевдоподии и прочее в том же роде?

Рыжий смотрел, как отлетает корабль. Красные щупальца – из-за них он получил свое прозвище – все еще колыхались, выражая сожаление об утраченной надежде, а глаза на ножках были полны желтоватыми кристаллами, которые соответствовали нашим земным слезам.

Глубина

The Deep (1952)Перевод: А. Волнов

Любая планета в конце концов умирает. Смерть может быть быстрый, если взрывается солнце. Но может быть и медленной, если солнце гаснет и океаны превращаются в лед. В последнем случае у разумной жизни есть возможность не погибнуть.

Чтобы выжить, можно устремиться в космос на планету, более близкую к остывающему солнцу, или же вообще на планету другой звезды. Этот путь закрыт, если планета, к несчастью, единственная у своего солнца или если в это время поблизости, не дальше пятисот световых лет, не окажется другой пригодной звезды.

Чтобы выжить, можно направиться внутрь собственной планеты. Этот путь всегда возможен. Под поверхностью можно построить новый дом, и тепло ядра планеты будет источником энергии. Для такой задачи потребуются тысячелетия, но звезды остывают медленно.

Но со временем и внутреннее тепло планеты остывает. Можно закапываться все глубже и глубже, пока не умрет вся планета.

Это время наступило.

Над планетой вяло веяли неоновые ветры, не способные пошевелить поверхность кислородных озер, заполнивших низменности. Изредка покрытое коркой солнце слегка краснело, и тогда кислородные озера начинали пузыриться.

А долгими ночами бело-синий кислородный лед покрывал эти озера, а на скалах оседала неоновая роса.

В восьмистах милях под поверхностью существовал последний очаг тепла и жизни.

Взаимоотношения Венды и Роя были очень близкими, гораздо ближе, чем позволяют приличия.

Ей только один раз в жизни позволили посетить овариум и ясно дали понять, что другого не будет.

Расовед сказал:

– Ты не совсем соответствуешь стандартам расы, Венда, но ты способна к деторождению, и мы один раз тебя испытаем. Может, что-нибудь получится.

Она хотела, чтобы получилось. Отчаянно хотела. Очень рано она поняла, что разум ее несовершенен, что ей никогда не подняться выше рабочего. Ее мучило то, что она подводит расу, и тем больше ей хотелось получить хоть единственный шанс для создания нового существа. У нее это превратилось в навязчивую идею.

Она отложила яйца в самом углу сооружения и принялась наблюдать. Процесс случайных колебаний, во время которого происходит механическое оплодотворение, заставил лишь слегка покачнуться ее яйцо.

Она продолжала незаметно наблюдать все время высиживания, видела, как из ее яйца появился малыш, запомнила его физические особенности, наблюдала, как он растет.

Он оказался здоровым юношей и получил одобрение расоведа.

Однажды она небрежно спросила расоведа:

– Взгляни на того, что сидит там. Он болен?

– Который? - Расовед удивился. Больной подросток на этой стадии роста свидетельствовал бы о его некомпетентности. - Ты имеешь в виду Роя? Вздор. Я бы хотел, чтобы все молодые были такими.

Вначале она была только довольна собой, потом испугалась, наконец пришла в ужас. Она подсматривала за юношей, интересовалась его учебой, смотрела, как он играет. Когда он оказывался близко, она была счастлива; не видя его, чувствовала тоску и отчаяние. Она никогда ни о чем подобном не слышала, и ей было стыдно.

Ей следовало бы посетить менталиста, но она понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Она не настолько глупа, чтобы не понимать, что это не легкое отклонение, которое можно ликвидировать прикосновением клеткам мозга. Это серьезное психотическое проявление. В этом она была уверена. Ее осудят, если узнают об этом. Приговорят ее к эвтаназии, как бесполезную растратчицу столь необходимой для выживания расы энергии. Могут даже подвергнуть эвтаназии вышедшего из ее яйца, если установят, кто он.

Долгие годы она боролась со своей ненормальностью и в какой-то степени преуспела. Тогда она услышала, что Рой избран для долгого путешествия, и снова наполнилась болезненным отчаянием.

Она следовала за ним по пустынным коридорам, ведущим на несколько миль от центра Города. Единственного Города на планете. Другого не было.

Эта пещера была закрыта уже на памяти Венды. Старейшие измерили ее длину, население, подсчитали, сколько энергии требуется для ее обогрева, и решили затемнить ее. Население, не очень значительное, переселили ближе к центру, и в следующий сезон сократили квоту на овариум.

Коммуникационный мыслительный уровень Роя был почти пуст, как будто все его мышление устремилось внутрь.

– Ты боишься? - помыслила она ему.

– Потому что я пришел сюда думать? - Он немного поколебался. - Да. Это последний шанс расы. Если я не смогу...

– Ты боишься за себя?

Он удивленно посмотрел на нее, и она ощутила его стыд из-за своей непристойности.

Она сказала:

– Я бы хотела отправиться вместо тебя.

Рой ответил:

– Ты думаешь, что лучше выполнишь задание?

– О, нет. Но если я потерплю неудачу и не вернусь, это будет меньшей потерей для расы.

– Потеря одинакова, - спокойно ответил он. - Гибель всей расы.

Но Венда в этот момент не думала о существовании расы. Она вздохнула.

– Такое долгое путешествие.

– Долгое? - переспросил он с улыбкой. - А ты знаешь, какое?

Она колебалась. Не хотела показаться ему глупой.

Она сказала чопорно:

– Говорят, что до первого уровня.

В детстве, когда подогреваемые коридоры уходили от Города дальше, Венда бродила по ним, как все молодые. Однажды, далеко от центра, она оказалась в месте, где ее охватил холод. Она была в зале, уходящем вверх, но перекрытом гигантской пробкой. Много позже она узнала, что выше по ту сторону пробки находится семьдесят девятый уровень; над ним семьдесят восьмой и так далее.

– Мы минуем первый уровень, Венда.

– Но за первым уровнем ничего нет.

– Ты права. Ничего. На этом уровне кончается материя планеты.