Алан Фостер - Чужой - 3

– Убирайтесь.

Не говоря ни слова, Клеменз поднялся и во второй раз направился к двери.

– Да, вот еще что.

Медик обернулся.

– Я хочу, чтобы установленный порядок не нарушался. Никем, в том числе и вами. Предписываемая монотонность придает уверенность. Систематическое выполнение знакомых обязанностей - самый лучший и безопасный наркотик. Я не позволю волновать животных. Ни женщине. Ни каким-нибудь случаям. Ни вам.

– Как скажете, - ответил Клеменз.

– Не забивайте себе голову разными идеями. Самодеятельность вредна на Фиорине. Не размышляйте слишком много. Это может повредить вашему положению в нашем маленьком обществе, а особенно отношениям со мной. Пусть подробности вашего дела останутся при вас. Вы должны быть лояльны по отношению к вашим работодателям, а не к посторонним или к своим заблуждениям, появляющимся от скуки. Она скоро уйдет, а мы останемся. Вы и я, Диллон и Эрон, и все остальные. И все будет по-прежнему, как было до падения АСК. Не рискуйте своим завидным положением ради временных увлечений. Вы поняли?

– Да. Вы все отлично разъяснили. Даже для такого человека, как я.

Андруз продолжал рассуждать:

– Я не хочу, чтобы возникли трудности с работодателями. И я должен быть уверен, что этого не случится. Наше присутствие здесь.., контролируется определенным общественным органом Земли. До последнего происшествия у нас ни разу не было смертельных случаев, если не считать естественных причин. Конечно, предупредить это было невозможно, но это накладывает плохой отпечаток на показатели. А я не люблю представать в плохом свете, Клеменз.

Он посмотрел на медика.

– Вы понимаете, что я имею в виду?

– Превосходно, сэр.

Андруз продолжил:

– Спасательная группа и пополнение запасов прибудут весьма скоро. Тем временем последите за лейтенантом, а если заметите что-нибудь потенциально опасное, то я полагаю, что могу рассчитывать на то, что вы немедленно мне доложите.

Клеменз резко кивнул:

– Ладно.

Его собеседник успокоился лишь частично, но говорить ему было больше нечего.

– Ну что же, замечательно. Мы поняли друг друга. Спокойной ночи, мистер Клеменз.

– Спокойной ночи, господин старший офицер.

Он тихо прикрыл за собой дверь.

Ветер на Фиорине постоянно менялся, то вдруг становясь ласковым, то переходя в ураган, но ни на минуту не прекращался. Он постоянно приносил острый запах соленой воды к внешним секциям комплекса. Иногда штормы и течения приносили совсем иные, более чуждые запахи из глубины моря, и распространяли их по вентиляционным проходам, чтобы люди, проживающие здесь не забывали, что этот мир отличается от далекой Земли и сможет уничтожить их, если захочет.

Они редко выходили за пределы огромного комплекса, предпочитая привычную обстановку полному опасностей пространству. Да и любоваться особенно было нечем, кроме темных волн, разбивающихся о черный песок берега. Ничто не напоминало им мир, который они знали раньше. Это было к счастью. Такие воспоминания были тяжелее любых каторжных работ.

Вода была холодной и кишела крошечными отвратительными созданиями, которые кусались. Иногда несколько человек рыбачили, но только с целью физической, а не духовной поддержки организма. Внутри комплекса было тепло и сухо. На ветер, завывавший, как отдаленная хаотичная музыка, можно было не обращать внимания. Но порой необходимо было выйти. Такие прогулки были неизменно краткими и поспешными, в стремлении как можно скорее переместиться от одного убежища к другому.

В противоположность этому фигура, пробиравшаяся среди горы мусора, передвигалась медленно и осторожно. Рипли двигалась по поверхности огромной выработки, которая теперь была заполнена непригодным оборудованием. Она пробиралась между неподвижными механизмами, дырявыми баками, изношенными деталями буровых установок, связками разноцветных проводов и ржавыми трубами.

Во всей этой куче она умудрилась разглядеть дорогостоящие серебряные нити, торчавшие из небольшого холма недавно выброшенного мусора. Опустившись на колени, она начала разгребать мусор.

Бишоп.

Или, точнее, то, что от него осталось. Составные части андроида были перемешаны с прочим хламом, и Рипли пришлось выкапывать и сортировать целый час, пока она точно не убедилась, что собрала все, что могло пригодиться.

Она попыталась разложить детали должным образом. Но результат не то чтобы был не ободряющим, он был плачевным. Большая часть лица и нижняя челюсть потеряны или во время аварии АСК, или где-то еще. Куски шеи, левое плечо и спина каким-то образом уцелели в соединенном виде. В довершение ко всему компоненты, связанные с сенсорными устройствами, расплющились или оббились.

Чувствуя себя одинокой, Рипли с угрюмым выражением лица начала аккуратно упаковывать все в мешок, который принесла с собой.

Вдруг чья-то рука обвила ее вокруг шеи, и чьи-то руки схватили ее за плечи. Потом появилась еще одна рука, лихорадочно вцепившись ей между ног. Перед ней появился мужчина. Он улыбался, но это была угрожающая улыбка.

Вскрикнув, Рипли вырвалась из обхвативших ее рук. Испуганный заключенный просто широко разинул рот, когда она сначала ударила его кулаком в лицо, а потом ногой в пах. Пока тот корчился, откуда-то появился заключенный Джуниор, схватил ее волосатыми руками и, оторвав от земли, швырнул на проржавевшую трубу под одобрительный смех других. Остальные подошли поближе. Запах их тел перебивал запах соли. Их глаза возбужденно блестели.

– Прекратите.

Грегор обернулся и увидел рядом с собой одинокий силуэт. Диллон.

Грегор неестественно усмехнулся.

– Запрыгивай в седло. Ты хочешь быть первым?

Но голос Диллона был глухим и угрожающим:

– Я сказал прекратить.

Навалившийся на Рипли Джуниор обернулся через плечо.

– Тебе то что, парень?

– Это нехорошо.

– Пошел ты…

Диллон вдруг рванулся вперед, почти мгновенно. Двое заключенных тут же полетели за землю. Джуниор развернулся и пытался нанести мощный удар кулаком сбоку, но его оппонент уклонился от удара и схватил металлический прут. Джуниор зашатался и попытался увернуться от удара, но прут попал ему по голове. Второй удар был еще сильнее, и заключенный как камень рухнул на землю.

Остальные сжались от страха. Диллон по разу ударил их и оставил размышлять. Потом с торжественным выражением лица повернулся к Рипли:

– С вами все в порядке?

Она поднялась, все еще тяжело дыша.

– Да. Ничто не пострадало, кроме чувств. - Уходите, - сказал он ей.

Он указал в сторону заключенных.

– Мне придется немного поучить некоторых братьев. Мы обсудим некоторые проблемы души.