Джулия Джонс - Пещера Чёрного Льда (Меч Теней - 1)

Исс зачарованно следил за мухой, подлетевшей к его бледным держащим садок пальцам. Его кожа была чистой и неповрежденной, совсем не такой, как требовалось мухе, но Иссу встречались мясные мухи, способные сами наносить нужные им раны. У этой такого случая не будет. Исс вынул из-за пояса кусок голубого фетра и накрыл им верхнюю часть сетки. Он будет на месте через четверть часа - за это время мухи не успеют заснуть даже и в темноте. Исс хорошо изучил их - сонными их делал не мрак, а холод.

Идя по заброшенной восточной галерее к Кости, Исс сосчитал дни. Шесть. Он, конечно же, вел записи, но своему скрупулезному уму доверял больше, чем каракулям на пергаменте. Не следует терзать Скованного слишком скоро после предыдущей процедуры. Тщательность нужно соблюдать во всем, особенно в подобных делах.

Но шести дней вполне достаточно. Шесть дней - как раз то, что требуется.

Зима пришла в горы и в Венис рано, и в восточной галерее стоял мороз. Исс подавил дрожь. Он вырос в ненависти к холоду. Холод - это когда не хватает дров в очаге и одеял. Ему это было хорошо известно. Ребенком он мечтал о жарком, трескучем пламени и множестве пуховых перин. По прошествии сорока лет он все это имел, но не считал, что этого довольно.

Он правитель, а не король - он может править еще лет двадцать, но под конец все равно умрет не своей смертью. Так уж заведено в Венисе. Историки могли бы назвать Юрона Чистого, Риза Грифона и других правителей, скончавшихся во сне. Но Исс сам видел, стоя во мраке, как пятеро присяжных братьев порезали Боргиса Хорго на куски. Он был старый, сухой и сморщенный - Исс подивился тому, сколько в нем оказалось крови. Эта кровь до сих пор снилась ему, и порой она была его кровью.

Их было так много. Боргис Хорго, Раннок Хьюс, Терик Хьюс, Коннад Хьюс, Левик Криф, прозванный Полукоролем, Карат Лоре, Сторновей Лысый - этот перечень тянулся в глубь веков, к Терону Пенгарону, убитому наемниками своего племянника на том месте, где теперь стоит Кость. Все они умерли смертью правителей: от ножа в спину, от стрелы, от яда, от дубинки, от измены. Единственным законом о престолонаследии в Венисе было право сильного. Как только соперник отыскивал в нынешнем правителе слабость, он устраивал заговор и помогал правителю умереть. Исс знал свою судьбу, но не желал с ней мириться.

Правителем быть недостаточно - он должен стать кое-кем повыше.

Дыша холодным воздухом, он приблизился к Кости. Известняк, бледный и гладкий, как озерный лед, вытягивал тепло сквозь подошвы его башмаков. На поясе терлись о двойной шелк мантии тяжелые предметы. Каменная лампа, искусное изделие дикарей, живущих на северном побережье, со стенками из китового уса и верхушкой из обструганного рога, берегла свет и тепло лучше всякой другой. Ее можно перевернуть, но огонь все равно не погаснет. Вот и сейчас, колотясь о его бедро, она давала приятное тепло. Что до двух других свертков, то хорошо бы тетушка Вене упаковала их как следует. И подогретый мед, и протертые желтые бобы способны оставить на шелке никому не нужные пятна.

Исс открыл, что мясные мухи должны хорошо питаться после того, как отложат яйца. Это общее заблуждение, что взрослые самки кормятся кровью. Исс наблюдал за ними и знал, что это не так. Больше всего они любят мед, предпочтительно теплый. Выращенные в холодном климате Северных Территорий, они хранили в себе память о Дальнем Юге, своей родине.

Желтые же бобы предназначались для Скованного. Исс отдал тетушке Вене распоряжение сдабривать их маслом, яичными желтками и солить умеренно, как для ребенка.

Неся перед собой свой покрытый садок, Исс подошел к Кости. У двери, как всегда, было еще холоднее, чем в галерее. Сырость камня сильно возросла за последние несколько дней, и арка у входа покрылась голубым льдом. Исс достал ключ. Пронзенные чудища, многоголовые, с толстыми змеиными хвостами, смотрели со своих мест у подножия шпиля, как он отпирает замок. Лампа мигнула, и рельефные каменные фигуры заплясали на своих кольях. Исс поправил огонь, и чудища успокоились.

Дверь с тихим шорохом открылась. Из щели просочился морозный пар, словно только что пробудившийся призрак. Мухи сложили крылышки и повалились на дно садка.

Первые морозы для Кости всегда самые тяжелые. Наружные стены башни остаются сырыми круглый год - со всех арок, карнизов и угловых камней падает капель. Внутри по стенам бегут ручейки, прочерчивая дорожки на обтесанных камнях и ступенях. В выбоинах собираются лужи, и все, куда ни глянь, отливает мокрым блеском. Первый мороз обращает всю эту влагу в ледяной туман. По прошествии недель, когда день укорачивается и башня снаружи обрастает льдом, вода внутри тоже замерзает. Лед дробит камни с той же легкостью, как это делает каменщик своим молотком. Каждая оттепель приближает Кость к полному разрушению. Башня, изглоданная морозом, вот-вот должна обвалиться. Препятствует этому только совершенство ее каменной кладки.

И фундамент, конечно, добавил про себя Исс с невеселой улыбкой. Ни у одного здания Северных Территорий нет такого основания, как у Кости.

Слабый свет каменной лампы лег на лицо Исса, когда он прошел сквозь ледяную дымку в нижнюю ротонду башни. Растрескавшиеся плиты пола колебались у него под ногами. В полу зияли дыры - камни либо разворовали рабочие, либо уничтожили морозы и обвалы. Исс не обращал на это внимания. Лестница Кости шла винтом по сердцевине башни, через все тридцать девять этажей, заканчиваясь внутри шпиля, пронзающего тучи. Она Исса тоже мало интересовала. Вся надземная часть Кости мертва и бесполезна, как почерневшая от обморожения нога. Камень обретает жизнь только внизу, в Перевернутом Шпиле.

Подойдя к подножию лестницы, Исс сгорбился, протиснулся в пространство под ее первым витком и прошел несколько шагов, пока не уперся в стену.

Сжав кулаки и напрягшись, он произнес слово. Это ослабило ею больше, чем он ожидал, и несколько капель мочи брызнуло ему на ноги. Его кольнула острая, но мимолетная боль, и от сильного спазма брюшины во рту стало солоно.

Не успел он сплюнуть, стена загрохотала и отворилась внутрь, как ворота. Стены трехфутовой толщины глушили скрежет железных колес и цепей. Лестничный колодец над головой задрожал, и его камни шевельнулись в своих прогнивших известковых гнездах. На плечи Исса осыпалась пыль, и в стене образовался проем, куда мог войти только сильно пригнувшийся человек.

Эту часть пути Исс ненавидел больше всего. Еще слабый после заклинания, с коленями, гнущимися, как сырое дерево, с влажными от мочи ляжками, он пролез в отверстие. Внутри не было морозной дымки. Холод здесь обладал иными, более постоянными свойствами, и все, что могло замерзнуть, давно уже замерзло. В глубине Перевернутого Шпиля было теплее, но ледяные швы держались на стенах круглый год.