Кир Булычев - Перевал

Существование корабля возродило сны и легенды, придав им новый смысл и привязав абстрактные картинки, рожденные воображением и потому неточные, к реальности этого тела. Этого противоречия старшие никогда не понимали, ведь для них за повестью о том, как грянула катастрофа, как пришел холод и тьма, за рассказом о пустых коридорах, в которых постепенно гаснет свет и куда прорываются снаружи сухие снежинки, — за всем этим скрывались зримые образы коридоров и ламп, молчание вспомогательных двигателей и щелканье счетчиков радиации. Для слушателей — Олега и его сверстников в рассказе понятны были лишь снежинки, а коридоры ассоциировались с чащей леса или темной пещерой. Ведь воображение питается лишь тем, что видено и слышано.

Теперь стало понятно, как уходили отсюда люди — тащили детей и раненых, хватали в спешке те вещи, которые должны понадобиться на первое время. В тот момент никто не думал, что им придется жить и умереть в этом холодном мире — гигантские масштабы и невероятная мощь космической цивилизации даже здесь вселяли ложную уверенность, что все случившееся, как бы трагично не было, лишь временный срыв, случайность, которая будет исправлена, как исправляются неприятные случайности всегда. Или почти всегда.

Вот тот люк.

Уходя, как рассказывал Старый, они закрыли его, а аварийную лестницу, по которой спускались на снег, отнесли в сторону, под нависшую скалу. Это место было отмечено на карте, но искать лестницу не пришлось — снег стаял, и она лежала неподалеку, голубая краска кое-где облезла, а когда Дик поднял лестницу, то отпечаток ее остался черным рисунком на снегу — снег под ней протаял до камней.

Дик пощелкал ногтем по стоякам.

— Легкая, — сказал он, — надо взять.

Никто не ответил ему. Марьяна с Олегом стояли поодаль и, запрокинув головы, разглядывали округлое брюхо корабля. Корабль казался совершенно целым, хоть сейчас лети дальше. И Олег даже представил себе, как он отрывается от котловины, поднимается, все быстрее, к синему небу и становится черным кружочком, точкой в синеве…

Усталости не было. Тело было легким и послушным, и нетерпение как можно скорее заглянуть внутрь чудовища смешивалось со страхом навсегда исчезнуть в замкнутой сфере корабля.

Олег перевел взгляд на аварийный люк. Сколько раз Старый повторял Олегу: «Аварийный люк не заперт, понимаешь, мы его только прикрыли. Ты поднимаешься к нему по лесенке, она легкая, и первым делом замеряешь уровень радиации. Ее быть не должно, шестнадцать лет прошло, но обязательно замерь. Тогда радиация была одной из причин, почему нам пришлось так спешно уходить, мороз и радиация. Сорок градусов мороза, системы отопления не функционируют, радиационный фон — оставаться было нельзя. Хотя и идти тоже было нельзя — мы не знали, что сможем дойти до долины, где лес и где теплее». Дик бродил вокруг корабля, переворачивая наконечником копья пустые ящики и банки — там было много вещей, которые вытащили из корабля, но пришлось оставить.

— Ну что, — спросил Олег, — пойдем туда?

— Пойдем, — сказал Дик, поднял лестницу, приставил к люку.

Потом сам поднялся по ней, сунул в щель нож Томаса, нажал, нож сломался.

— Может, он защелкнулся? — спросила Марьяна снизу.

— Совсем ножей не осталось, — сказал Дик.

— Старый сказал, что люк открыт, — заметил Олег.

— Старый все забыл, — сказал Дик. — Разве можно верить старикам?

— Томас бы знал, что делать, — сказала Марьяна.

— Глупо, — сказал Дик. — Глупо замерзнуть здесь, под самым боком у этой махины.

Дик толкнул люк, ничего не получилось, ударил по нему кулаком, и Олегу показалось, что должен раздаться глубокий и долгий звон, но никакого звука не было. Олег, шевеля губами, хотя хорошо читал, отлично умел читать, прочел врезанные в корпус золотые буквы «полюс».

— Правильно, — сказал он. — «Полюс».

— Ты думал, что мы другой нашли? — сказал Дик и спрыгнул с лестницы вниз, в снег. Надо подумать. Так ее не вскрыть.

Марьяна дрожала.

— Странно, — сказала она. — Не было холодно. А теперь стало холодно.

— Есть охота, — сказал Дик. — Там, наверно, еды до черта. В железных банках. Она не портится. Томас говорил.

Олег полез по лестнице наверх, к люку, достал, опершись одной рукой о ледяной металл корабля, счетчик радиации и приставил его к узкой щели. Стрелка чуть дрогнула, но до красной отметки не дошла, далеко не дошла. В котловине было очень тихо, он слышал не только разговор внизу, даже дыхание Марьяны.

— Жалко, что Томас не дошел, — сказала Марьяна. — Так жалко, ты не представляешь.

— Конечно, жалко, — сказа Дик. — Только он бы все равно не дошел. И мы бы из — за него не дошли.

— Не надо так говорить, — сказала Марьяна. — Он услышит и обидится.

— Он мертвый, — сказал Дик. — Мертвые не слышат.

— Я не знаю, — сказала Марьяна. — Может, и слышат.

Олег нажал на дверь люка, и дверь не поддалась. Как ее потянуть на себя?

— Не получается? — спросила Марьяна. Облака затянули солнце, и сразу стало темнее, привычнее.

— Погоди, — сказал Олег. — Почему мы тянем крышку на себя, почему толкаем, как дома? А если дверь в корабле открывалась иначе?

— Спускайся, чего уж там, — сказал Дик. — Я камень принесу.

— Камнем не одолеешь, — сказал Олег. Как может открываться дверь? Внутрь? Внутрь мы ее толкали. Дверца была немного утоплена в стене корабля, она уходила под обшивку. А что если попробовать толкнуть ее вбок? Так не бывает, но если корабль летит, лучше, чтобы дверь сама случайно не открылась. Олег сказал Дику:

— Дай нож.

Тот кинул Олегу нож, сунул руки подмышки и принялся притоптывать. Замерз. Даже он замерз. Пошел сухой снег. Они были одни во всем мире, они умирали от голода и холода, а корабль не хотел пускать их внутрь.

Олег вставил кончик ножа в щель и постарался толкнуть крышку в сторону. Та вдруг громко щелкнула и легко, словно ожидала этого, отошла вбок и исчезла в стене. Все правильно. Олег даже не стал оборачиваться и не стал кричать, чтобы все видели, какой он умный. Он решил задачу. Он любил решать задачи. Пускай задача была несложная, но другие ее решить не смогли. Олег заткнул нож за пояс и снова вынул счетчик радиации.

— Ой! — услышал он голос Марьяны. — Олег открыл!

— Это хорошо. Иди тогда, — сказал Дик. — Иди, чего стоишь?

Счетчик показал, что опасности нет. Все правильно.

— Там темно, — сказал Олег. — Дайте факел.

Даже когда было очень холодно, в последнюю ночь, они не стали сжигать факелы. К тому же факелы давали мало тепла, зато долго горели.

— Там тепло? — спросила Марьяна.