Контора - Владимир Лынёв
Кто-то наверху противно зацокал языком и мерзко захихикал. По сложному плетению сетей паутины проворно спускался тарантул с человеческим туловищем.
– Так-так-так! – защелкал он. – Моя малышка Жюли выросла и отрастила под юбкой пару мужских яичек. Ох уж мне эта смена гендерных парадигм! С женщинами было проще управляться, когда они стояли у плиты и открывали тебе холодное пиво после тяжелого рабочего дня.
Вульф и Орье бросились бежать, но цепкие когтистые лапы ловко подхватили их и подняли в воздух. Они безвольно повисли напротив мужчины, вросшего в тело огромного мерзкого паука.
– Можешь обманываться сколько хочешь, малышка Жюли, но истина такова, что ты давно запуталась в моих тенетах. Вся твоя жизнь принадлежит мне одному!
– Нет! Моя жизнь посвящена благому делу, а что до тебя… Тебя я вылечу, чтобы посмотреть в глаза на равных и спросить, какая херня творилась в твоей бедовой голове, что ты, первоклассный специалист, не замечал очевидных вещей, происходивших под носом.
Паук недовольно зашипел:
– Ври себе сколько хочешь, паршивка! Сублимируй внутреннюю боль в дело чужой жизни. Пейтон не пророк и не самоотверженный лекарь, а талантливый делец. Он пойдет на все ради своего детища. Ты знаешь это. Глубоко в сердце ты догадываешься. Твои сомнения пожрут вас всех!
Массивные челюсти Хайдена раскрылись четырьмя отвратительными жвалами, источавшими едкую слюну. Лапы потащили Вульфа к ненасытной пасти, но Орье сорвала с руки желтую шелковую ленту, сплела ее в клубок и швырнула в бездонную глотку. Паук содрогнулся и выпустил их из лап.
– Не нравится, ублюдок?! – крикнула Орье. – Это то, чего ты никогда не испытывал. Безграничная любовь к своему чаду!
Паук заверещал и вспыхнул изнутри. Он принялся беспорядочно метаться по логову, поджигая толстые слои паутины.
Посреди пылающей огненной метели они отыскали Гловера, запутавшегося в липких сетях. Вульф вырвал его из кокона и помог выбраться наружу.
– Мать честная, Жюли! Вот это иллюминация! – сказал он.
Орье взяла их за руки и проговорила:
– Что бы ни случилось – не паникуйте! Доверьтесь мне. Я вытащу нас отсюда. Закройте глаза и слушайте мой голос. Я буду медленно считать от десяти до одного, а потом мы все окажемся в безопасности. Десять…
Огонь поглощал болезненные воспоминания Орье. Очищал от скверны. Поруганный отчий дом и первая работа, где она сомневалась в своих принципах – все исчезло в обжигающем пламени. Тепло обволакивало их тела. Сквозь сомкнутые веки пробивался нежный и ласковый солнечный свет. Обдававший лицо свежий бриз принес с собой соленые брызги волн. Будто из иной жизни доносились до ушей Вульфа далекие крики чаек.
– Один. Вы в порядке?
– Наверняка и не скажешь так сразу.
Алекс раскрыл глаза и понял, что стоит на берегу океана. Ступни утопали в песке, а ноздри щекотал запах моря и гниющих водорослей, выброшенных пенистым прибоем на отмель. В лазурно-голубой марине снималась с якоря белоснежная яхта. Крепкий загорелый мужчина в белом поло умело работал с такелажем, давая короткие указания маленькой девочке, бывшей у него на подхвате. На носу яхты сидела женщина в широкополой соломенной шляпке, подставив бледное лицо лучам солнца.
– Хороший был денек! – сказала Орье, провожая взглядом удаляющуюся за горизонт яхту. – Но нет времени на долгие сантименты, – она зашагала по песку в сторону изумрудных холмов, поросших дубовыми рощами, и бросила через плечо отставшим Вульфу и Гловеру. – Мы чудом выбрались из моей раковины, но рисковать больше нельзя. Пора отыскать Стейнбека.
– Вот те раз! – всплеснул руками Гловер. – Как обычно, ни здрасте, ни насрать! Теперь-то я узнаю милашку Жюли…
Глава 10. Ферзь
День выдался на редкость славный. Погода была под стать настроениям, царившим среди студенческих научных групп. Они интенсивно готовились к выступлениям, проводя последние мозговые штурмы и отрабатывая питчи. Стайки молодых слушателей, предвкушая интересный и сверхпродуктивный день, оккупировали все лавки и лужайки парка, весело переговариваясь и попивая кофе из термосов. Мягкое тепло согревало душу, а свежий ветер не давал потокам сознания свернуться как прокисшему молоку. Плавившей мысли жары позднего июля не было и в помине. Солнце сияло в безграничной глубине неба, а университетский кампус кипел энергией и энтузиазмом неоплеванной юности. Выложенные брусчаткой дорожки, вытертые добела не одной тысячей пар ног, несли психонавтов вперед среди клумб, засаженных простенькой и непритязательной рутой.
– Двадцать седьмой международный студенческий научный форум «Новая проблематика психического здоровья человека в разгар информационного века» приветствует своих гостей, – зачитал вслух Гловер электронную вывеску на главном лекционном корпусе. – Да уж! Краткость явно сводная сестра организаторов ярмарки тщеславных умишек.
– Что ты понимаешь? – возразила Орье. – Этот форум в свое время был средоточием молодежной науки в области психологии, психиатрии и нейрофизиологии. Законодателем тенденций и идей.
– Был? – уточнил Вульф.
– Да, пока Блейк Стейнбек во главе профессионального сообщества психиатров и психотерапевтов не дискредитировал его предвзятым отношением к студенческим научным работам. И начало репутационному падению положило…
– Дай догадаюсь! – остановил ее Вульф. – Выступление Джона Пейтона?
Она кивнула, а Гловер тяжело вздохнул:
– У профессора даже сны о работе. Скукотища, одним словом. Ладно! Пора привести нас в порядок.
Он щелкнул пальцами, и их гардероб в мгновение ока превратился в соответствующие мероприятию строгие деловые костюмы.
– Так-то лучше! Иначе профессор опять впадет в отрицание и замкнется в себе, как в прошлый раз, и тогда хрен мы его вытащим из собственной раковины. Я чуть не спятил, выслушивая многоступенчатые монологи на тему самобичевания. Что за человек?!
– Стейнбек – продукт иной эпохи, – парировала Орье. – Разве можно обвинять динозавров в том, что они не сумели адаптироваться к условиям катаклизма? Специалист он отличный. Пожалуй, лучший в своем роде. Главное не давать ему перехватить контроль над ситуацией.
Они прошли в главный корпус, минуя университетскую охрану. Загорелый короткостриженый Беккер в лице работника местной службы безопасности препроводил их в огромную лекционную аудиторию, обставленную по последнему слову техники, и указал места, предназначенные председательской коллегии.
– Сегодня мы важные шишки! – похлопал по плечу Вульфа Гловер, устраиваясь в удобном кресле за длинным столом в первом ряду.
Слушатели постепенно заполняли свободные места. Школьники и студенты, состоявшиеся врачи и научные деятели, бизнесмены и политики – кого
