Клиффорд Саймак - Исчадия разума: Фантастические романы

— Какое-то странное место. И это не Земля.

— Вероятно, не Земля. Но что это и где это, не знаю.

— Ты опять ступил за угол?

— По-видимому, да. Бог свидетель, на этот раз я стремился попасть за угол изо всех сил.

Второй пассажир сети тоже слез довольно неуклюже на почву и направился к ним. У него были две ноги и две руки, и вообще он казался в общем и целом гуманоидом. Но лицо его напоминало лошадиную морду, к тому же худую и чрезвычайно унылую. По бокам удлиненной морды раструбами торчали уши. Лоб был усыпан глазами, разделенными на две кучки. Шея поражала длиной и худобой, а ноги были искривлены настолько, что гуманоид при ходьбе переваливался, как утка. На руках не было локтей, и они походили на резиновые шланги. По бокам шеи пульсировали жабры, а бочкообразное тело было сплошь усыпано бородавками.

— Познакомься, — объявила Инид, обращаясь к Бунт, — это Конепес. Я не знаю его настоящего имени, вот и дала ему такую кличку, а он как будто не возражает. Конепес, познакомься, это Бун. Тот самый, о котором я рассказывала. Тот, кого мы и хотели найти.

— Рад и счастлив, что мы тебя нашли, — высказался Конепес.

— А я, со своей стороны, рад видеть здесь вас обоих, — ответил Бун. Из дома вывалился робот, балансируя подносом на голове. — Вы голодны? Видите, нам предлагают поесть…

— Я умираю от голода, — призналась Инид.

Они расположились за столом, и Бун осведомился у гуманоида:

— Это земная еда. Может статься, она тебе не по вкусу?

— В своих скитаниях, — ответствовал Конепес, — я приспособился поглощать любую еду, лишь бы она содержала питательные вещества.

— Вам я ничего не принес, — сообщил робот Буну, — поскольку вы недавно насытились. А вот волку я нарезал еще тарелку мяса. У него такой вид, словно его опять корчит от голода.

Робот опустил миску наземь, и волк немедля зарылся в нее.

— Вот обжора! — воскликнул Бун. — Волк способен слопать разом полбизона.

— Это один из тех, что слонялись подле нашего лагеря? — спросила Инид. — Один из тех, что донимали бедного старого быка?

— Ни то ни другое. Этот привязался ко мне после того, как ты улетела. Нет, даже до того — в самую первую ночь я задремал и очнулся, а он тут как тут, уселся напротив, буквально нос к носу. Я тогда не стал тебе ничего говорить, потому что думал, что мне пригрезилось.

— Расскажи мне все-все. Что случилось с монстром-убийцей и с отважным старым быком?

— Тебе самой есть что рассказать, и я хотел бы послушать.

— Сначала ты. Я еще слишком голодна, чтобы много говорить. — Тем временем волк, расправившись со своей миской, вспомнил про Шляпу и с новым азартом взялся трепать его. Инид заметила это и спросила: — Слушай, что там затеял твой волк? Забавляется с чем-то вроде самодельной куклы…

— Это Шляпа. Про него я тоже тебе расскажу. Он сыграл в моей истории немаловажную роль.

— Ну так рассказывай, не мешкай.

— Сию минуту. Ты упомянула, что видела меня. Видела среди серости меня и волка рядом со мной. Не можешь ли пояснить, каким же образом ты ухитрилась меня увидеть? Как сумела узнать, где я?

— Очень просто. Я нашла телевизор. Потом объясню подробнее. Этот телевизор показывает то, что тебе хочется увидеть. Он воспринимает твои мысли. Я подумала о тебе и увидела тебя на экране.

— Допустим, он показал меня среди серости. Но он не мог сообщить тебе, где именно я нахожусь и как меня отыскать.

— Это совершил невод, — вмешался Конепес. — Невод при всей своей внешней хрупкости есть механизм поистине чудотворный. Нет, отнюдь не механизм. Отнюдь не столь грубое и неуклюжее творение, как механизм.

— Невод соорудил Конепес, — пояснила Инид. — Сначала он создал его мысленно, а потом…

— Только и исключительно с твоей помощью, — опять перебил Конепес. — Не будь тебя, не было бы и невода. Ты держала палец на перекрестье, с тем чтоб я мог завязать последний, решающий узел.

— Звучит очень загадочно, — откликнулся Бун. — Умоляю, Инид, расскажи мне все, ничего не опуская.

— Повремени, — сказала Инид. — Сперва покончим с едой. А ты пока расскажи нам, что случилось с тобой после того, как ты скомандовал мне улетать, а на нас стремглав неслось страшилище…

Бун приступил к повествованию, стараясь излагать события как можно короче. Когда он подходил к концу, Конепес отодвинул тарелку и отер губы тыльной стороной руки. А волк, пресытившись игрой, придумал Шляпе новое применение, скомкал его и использовал как подушку, но желтых глаз не закрыл, а смотрел на сидящих за столом, изредка помаргивая.

— Если я правильно тебя поняла, Шляпа был живой? — спросила Инид.

— Его сейчас выключили, — ответил Бун. — Не знаю, как выразиться точнее. Он ведь, в сущности, марионетка. Говорящий манекен, орудие неведомого чревовещателя.

— И ты не представляешь себе, кто этот чревовещатель?

— Совершенно не представляю. Но не теряй времени, рассказывай о своих приключениях…

Когда Инид завершила изложение своей эпопеи, Бун в растерянности покачал головой.

— Многое звучит форменной бессмыслицей. Должна же существовать какая-то общая схема событий, какая-то закономерность. Но я ее при всем желании не вижу.

— О, закономерность имеется, — возгласил Конепес. — Имеется закономерность, а равно причинно-следственная связь. Судьба свела нас троих вместе с сундуком, каковой я нашел на розово-багровой планете…

— Ты украл сундук, — поправила Инид сурово. — Не нашел, а украл. Я-то прекрасно знаю, что украл.

— Хорошо, пусть украл, — согласился Конепес. — А возможно, позаимствовал. Сие есть более мягкий термин, во всех отношениях более приемлемый.

Он спрыгнул со стула и отправился ковыляя обратно к неводу. Пока он лазал там по прутьям и возился с сундуком, Бун успел задать давно напрашивавшийся вопрос:

— Ты хоть догадываешься, кто он такой?

— Создание в высшей степени удивительное, — ответила Инид. — Не имею понятия, кто он и откуда взялся. Но у него есть грандиозные идеи и даже, пожалуй, кое-какие знания, правда, абсолютно нечеловеческие.

— Но можно ли ему доверять?

— Ничего определенного сказать не могу. Побудем с ним рядом, понаблюдаем и решим.

— Волк вроде бы не испытывает к нему неприязни. Не уверен, что он нравится волку, но, по крайней мере, неприязни не видно.

— А волку ты доверяешь?

— Когда я застрял в той расщелине, он мог бы запросто сожрать меня. Я был не в силах ему помешать. С припасами у нас было туго, и он был голоден. Но ему, по-моему, даже в голову не приходило, что я съедобен…