Канцелярист - Антон Сергеевич Федотов
Едва группа оказалась «на объекте», как показную расслабленность словно ветром сдуло. Две тройки и одна двойка мигом «растворились» в лабиринтах строительного мусора и строительной же техники, которую попавший под каток имперской судебной системы подрядчик не успел вывезти «до того как». А теперь, вероятно, ему уже очень долго будет не до того. Хан с Тунгусом отправились выбирать снайперскую позицию, а майор должен был выступить одновременно за корректировщика и координатора действия групп, если вдруг придется вносить «правки» прямо по ходу пьесы. Бум, Михей и Вал как классическая диверсионная команда из автоматчика-гранатометчика (не зря же сапер за спиной нес пару труб «Шмелей»), снайпера и пулеметчика стали обходить объект по правому флангу, а Сашок, Карло и Воронцов отправились к грустно уставившемуся иглами арматуры в чистое голубое небо остову, что по плану должно было стать очередной шестнадцатиэтажной. Вот только построить успели лишь три уровня поверх земли.
Шли медленно, очень внимательно наблюдая за тем, куда ступает нога. Поломаться здесь можно было запросто. Не тайга, конечно, где в таком случае застрелиться легче чем дождаться помощи, но все же неприятно. Да и Матвей постоянно останавливал обе группы, чтобы «принюхаться» к чему-то слышному только ему. Каждый раз после этого он выдавал серию жестов «Внимание» и «Опасность», после чего продолжал движение. Что именно не нравилось Воронцову он не смог бы объяснить и сам. Румын точно находился на объекте. «Запах» его крови ощущался четко и ясно. И чем ближе головная тройка приближалась к остову здания, тем яснее и четче жнец «вел» объект, а за двадцать метров до исписанных молодежными лозунгами стен смог ощутить даже сердцебиение и состав крови Алина. И с каждым шагом картина нравилась ему все меньше. Слишком спокойный пульс, как у человека который даже не спит, а попросту вырубился. Низкий уровень сахара — давно не ел. Тут понятно, а вот что с гормонами? Щитовидка работает явно не в штатном режиме… Реагируя на постороннее вещество в организме. Мог ли он, уйдя от преследования, закинуться наркотой? Да вполне, особенно с учетом ранений. А ведь они еще и болят, как правило, а в аптеку их «цели» сейчас соваться абсолютно не с руки. «Дурман» же на какое-то время может облегчить состояние. Правда, и цена таких экспериментов довольна высока. Однако выживание диктует свои законы.
* * *
Брат Шмидт попал в Орден уже во вполне осознанном возрасте, имея за плечами целых девять лет службы во Французском Иностранном Легионе. Жизнь выходца с окраины Берлина не баловала никогда. С самого детства он пробивал себе путь в светлое будущее самостоятельно. Подчас хоть и со мрачноватым оттенкам цинизма и жестокости, а все же всем пылом юношеского максимализма, тогда еще совсем мелкий пацан выбирал самые прямые пути, не слишком считаясь с целями и средствами. Стоит ли удивляться, что очень скоро у него начались столь серьезные проблемы, что границы родной империи вмиг стали тесноваты. Побег во Францию был нелегок, а маршрут его отметился парой сгоревших машин… Вместе с их экипажами. Однако вырваться он таки смог, пройдя знаменитые ворота ФИЛа. А «с Дона выдачи нет», это всем известно! В Легион молодого парня приняли с радостью. Еще бы, сильный, умный, да еще и слабенький маг Воды. Просто мечта любого командира… Если, конечно, тому удастся перековать дерьмово сработанную уличную финку в нормальный боевой нож. Если бы не дар, то ФИЛ распрощался бы со своим рекрутом еще в дни первых испытаний. Однако магов мало. Одаренные нужны всегда. Даже такие слабые. С горем пополам Шмидт таки попал в учебку, где началось его становление как военного специалиста. На его счастье, одним из его инструкторов стал капрал-десантник, которого сослали возиться с салагами на время излечения ранений. Ему удалось не только довести перспективного бойца до нужных кондиций, но и вправить «упрямому бюргеру» мозги. Позже он же перетянет упрямого «сосисочника» к себе. Последующие девять лет Шмидт был в общем даже счастлив. Вот только с людьми сходился плохо. Но ведь то не преступление для бойца, если он быстро и четко выполняет приказы, а в подразделение имеет репутацию хоть и нелюдимого, но все же надежного словно скала парня.
Единственным другом к тому времени получившего капральские лычки легионера так и остался Джок Мэверик. И пусть через два года после окончания учебки их раскидало по разным частям, они постоянно держали связь и даже иногда умудрялись пересекаться на «по кружечке». Этого вполне хватало «Эх, бюргеру», по терминологии Джока, чтобы искренне считать, что у него есть друг. Впрочем, мысль сия была взаимной.
Семь лет спустя с того времени, как Шмидт впервые переступил через порог сортировочного центра Легиона, Мэверик подал рапорт на увольнение по выслуге лет и… Неожиданно пропал. Ровно через семьсот двадцать один день вышедший в отставку капрал Шмидт, уже имея в кармане совершенно легальный паспорт на совершенно другое имя (такое право имеет любой легионер получивший гражданство за выслугу лет), приступил к поискам старого друга. Это было… Сложно. Однако когда добрым словом, а когда и пистолетом, поочередно примененным ко множеству людей, удалось выяснить, что Джок покинул ФИЛ вовсе не по своей воле. Мутная история, ставшая возможной исключительно по вине и тупости их офицера, поставила крест на его карьере. Кто может обвинить коренного француза в военном преступлении[1]? А вот безродный наемник на роль козла отпущения подходил как нельзя лучше! Для Джока эта история закончилась вылетов «из рядов» без пенсии и гражданства… До заветного паспорта ему оставалось всего полгода. Жизнь на гражданке сломленного военного специалиста не сложилась. Алкоголизм, наркотики, притон и, как апофеоз, ржавое шило под ребро в одном из «черных» кварталов Парижа. Шмидту даже удалось найти фото трупа, сделанное коронером перед вскрытием. В высохшем теле, которое и без стали едва могло удержать душу, узнать серьезного бойца и опытного командира было просто невозможно.
Тогда он и сам запил. Нет, он не чурался алкоголя и раньше, но до этого момента пил аккуратно и
