Филип Дик - Вспомнить всё (сборник)

Она пронзила его жестким, ясным взглядом. Ромбовидное лицо – дикое и мудрое, дикое и такое настоящее; да, с тобою говорит Линда Фокс. Макуэйн улыбнулся в ответ и произнес:

– Здравствуй, Фокс.

Немного позднее он позвонил больной соседке. Та не отвечала невероятно долго, и он думал, глядя на регистратор пульта: может, кончилась уже? Или эвакуировали принудительно?

По микроэкрану бежала пестрая зыбь – одни помехи и никакого сигнала. А потом появилась она.

– Я вас разбудил? – спросил он.

Девушка казалась заторможенной, апатичной. Может, под таблетками, подумал Макуэйн.

– Нет. Я дырявила себе задницу.

– Что? – оторопел он.

– Химиотерапия, – пояснила Райбис. – Дела у меня так себе.

– Я только что записал потрясающий концерт Линды Фокс, буду транслировать его несколько дней. Он вам поднимет настроение.

– Как жаль, что мы застряли в этих куполах. А то могли бы ходить друг к другу в гости. У меня только что был доставщик. Как раз принес медикаменты. Вообще-то помогают, но меня из-за них рвет.

Зря я позвонил, подумал Макуэйн.

– А вы не могли бы меня навестить? – спросила Райбис.

– У меня совсем нет воздуха для скафандра.

– Так у меня есть, – сказала она.

Макуэйн запаниковал.

– Но вы ведь больны…

– До вашего купола как-нибудь дотяну.

– А как же ваша станция? Вдруг в это время начнет поступать…

– Возьму с собой сигнализатор.

Наконец он выговорил:

– Хорошо.

– Мне очень нужно с кем-то побыть, хотя бы немного. Доставщик всегда остается на полчаса, дольше ему нельзя. Знаете, что́ он мне сказал? На CY30 VI сейчас вспышка какой-то формы бокового амиотрофического склероза. Не иначе как вирус. У меня тоже что-то вирусное. Господи, не хотела бы я словить боковой амиотрофический. У меня скорее марианский тип.

– Это заразно?

Прямого ответа Райбис не дала.

– У меня-то все излечимо, – заверила она, явно пытаясь его успокоить. – Но раз уж тут вирус гуляет… Ладно, не пойду я никуда, ничего страшного. – Она кивнула и потянулась к выключателю передатчика. – Лучше полежу, попробую заснуть. С моей болезнью надо спать как можно больше. Завтра я вам позвоню. До свидания.

– Нет, приходите, – сказал Макуэйн.

Девушка просветлела.

– Спасибо.

– Только не забудьте захватить сигнализатор. Есть подозрение, что как раз начнут запрашивать телеметрию, и…

– Да в жопу телеметрию! – с ненавистью выкрикнула Райбис. – Мне осточертело торчать в этом куполе! Вот вы еще не спятили от того, что сидите тут и разглядываете бобины, счетчики, датчики и прочую дрянь?

– По-моему, вам пора домой, – произнес он.

– Нет, – сказала она несколько спокойней. – Я буду четко выполнять все инструкции медслужбы, закончу химиотерапию и вылечу этот долбаный склероз. А домой не поеду. Лучше приду к вам и состряпаю что-нибудь на обед. Я хорошо готовлю. Моя мать была итальянкой, а отец – чикано[10], так что я всегда кладу приправы, только здесь их негде достать. Но я придумала, чем их заменить. Поэкспериментировала со всякой синтетикой.

– В концерте, который я буду передавать, – сменил тему Макуэйн, – Фокс исполняет новую версию «Преследования» Доуленда.

– Это про полицию?

– Нет. «Преследовать» в смысле «ухаживать», «добиваться руки». То есть дела любовные.

И тут он сообразил, что над ним подшучивают.

– А хотите знать, что́ я о ней думаю? – спросила Райбис. – Одна сентиментальность, причем подержанная, а она гораздо хуже обычной – тут и своего-то ничего нет. И лицо у нее какое-то перевернутое. И губы злые.

– А мне нравится, – сухо обронил Макуйэн, чувствуя, что и сам впадает в бешенство. «И вот тебе-то я должен помогать? – спросил он мысленно. – Еще и с риском заразиться, и все ради того, чтобы ты тут оскорбляла Фокс?»

– Я сооружу вам бефстроганов с лапшой и петрушкой, – заявила Райбис.

– Да мне и так неплохо.

Она помялась, затем продолжила тихим, нерешительным тоном:

– Так вы не хотите, чтобы я приходила?

– Я…

– Я очень напугана, мистер Макуэйн. Через пятнадцать минут меня снова вырвет от нейротоксита-4. Но я боюсь одиночества. Не хочу оставлять свой купол, но и сидеть одна не хочу. Извините, если обидела вас. Просто для меня Фокс смешна. И больше о ней ни слова, обещаю.

– А у вас хватит… – Он решил выразиться потактичней. – Вы уверены, что готовка вам по силам?

– Пока что силы есть. Потом слабость будет долго-долго расти.

– Как долго?

– Почем знать.

Ты умрешь, подумал Макуэйн. Это знал он, знала и она. Говорить что-то не было нужды. Они оба участвовали в заговоре молчания. Смертельно больная девушка хочет приготовить мне обед, подумал он. А я об этом не просил. Надо отказать ей. И не надо пускать к себе в купол. Упорство слабых, подумал он. Какая ужасная мощь. Как им проще кинуться под ноги сильному!

– Благодарю, – сказал он. – С удовольствием с вами отобедаю. Только по дороге держите со мной радиосвязь – чтобы я знал, что все в порядке. Обещаете?

– Ну да, конечно. Иначе, – она улыбнулась, – меня через сто лет найдут замерзшей вместе со всеми кастрюльками, сковородками, продуктами, да еще и синтетическими специями. А у вас ведь есть баллоны с воздухом, правда?

– Нет, в самом деле нет, – произнес он.

Зная, что его ложь видна как на ладони.

Еда была хороша на вкус и запах, но посреди обеда Райбис извинилась, покинула основную зону купола – его купола – и нетвердой походкой двинулась в уборную. Он старался не вслушиваться, уговорил чувства не воспринимать, а мозг – не сознавать. Девушку в уборной тошнило так, что она вскрикивала; Макуэйн стиснул зубы, отодвинул тарелку, а потом резко вскочил и принялся запускать аудиосистему. Зазвучал ранний альбом Фокс.

О, явись!Милый друг, вот я снова зовуЛаск твоих, что утешитьСвоей негой меня не спешат.

– А не найдется ли у вас, случайно, молока? – спросила побледневшая Райбис с порога уборной.

Он молча налил ей стакан молока – или того, что считалось молоком на их планете.

– У меня есть противорвотные таблетки, – сообщила девушка, приняв стакан, – да я забыла взять с собой. В куполе остались.

– Могу дать свои.

– Знаете, что мне говорили в медслужбе? – Ее голос кипел от негодования. – Уверяли, что от этой химиотерапии не бывает выпадения волос, а они уже начали выпадать целыми…

– Угу, – перебил он.

– Угу?

– Простите.

– Понимаю, это все вас расстраивает, – проговорила Райбис. – Обед испорчен, а вы… не знаю даже. Ну вот надо же мне было оставить таблетки! С ними я бы не… – Она умолкла. – В следующий раз возьму, обязательно. А это один из немногих альбомов Фокс, которые мне нравятся. Тогда она была чудо как хороша, правда?