Мюррей Лейнстер - Колониальная служба

— Вы готовы, господин Бордман? — заботливо спросил Ральф. — Можно двигаться?

— Да!

Гладкость каменистой почвы оказалась на поверку более чем относительной. Гусеничный вездеход дергался, ревел, то и дело заваливался на бок. Машину бросало из стороны в сторону, и Бордман, трясясь в седле под тентом, словно на старинной карусельной лошадке, тщетно пытался представить себя потомком прежних великих колонизаторов. «Несите бремя белых, сумейте все стерпеть, сумейте даже гордость и стыд преодолеть», — так, кажется, писал любимый поэт его жены Киплинг? Но можно побиться об заклад, что этому Киплингу никогда не приходилось пользоваться таким идиотским средством передвижения! Дэниэл уставился прямо перед собой, стараясь вообще ни о чем не думать.

— Эти боковые щиты, — вежливо объяснил доктор, — позволяют ехать с большими удобствами. Тент сверху защищает от прямого солнечного света, а щиты — от отраженного. Здешнее солнце сожгло бы вашу кожу, даже если бы его лучи прямо не воздействовали на вас.

Бордман с трудом подавил желание сообщить Чуке свое мнение об этих «удобствах».

Вездеход продолжал двигаться. Вот и первая дюна, не слишком большая для Ксоса, примерно сто футов в высоту. Они поехали наискось, резко наклонившись набок, и достигли вершины дюны, где песок закручивался, образовывая нечто вроде песчаного водоворота. Гусеницы забуксовали, и Дэниэл внезапно осознал, что пески на Ксосе — это и впрямь настоящие океаны. А дюны — волны, двигающиеся с относительной медлительностью, но с неотвратимой разрушительной силой цунами. Ничто и никто не может противостоять песку. Ничто и никто!

Они путешествовали по дюнам около двух миль, прежде чем начали взбираться по горному склону. И Бордман увидел во второй раз — первый раз он видел это через иллюминаторы посадочной шлюпки, — как из пролома в горной стене, словно водопад, сыпался песок. Дальше им встретилось множество подобных водопадов. («Пескопадов», — мысленно поправил себя Дэниэл.)

Вездеход вскарабкался на невероятно изогнутый каменный уступ, чьи бока были слишком круты для того, чтобы на нем мог задержаться песок.

Окружающий ландшафт походил на кошмар. Цвета здесь были самые невероятные, но пустота, безжизненность, заброшенность вокруг подавляли. Совершенно бесполезно искать здесь самые чахлые кустики или хотя бы жалкие стебельки травы.

Путешествие уже длилось час, пока наконец вездеход не оказался на вершине полуразрушенного хребта и, проехав еще сто ярдов, остановился.

Здесь не было больше камней. Здесь не было долины. Не было какого-либо спуска. Зато здесь был песок.

ОЧЕНЬ МНОГО ПЕСКА.

Перед ними, насколько хватало взгляда, расстилалось одно из песчаных плато, встречавшихся исключительно на Ксосе. И Бордман подумал, что самое невероятное предположение насчет их происхождения, скорее всего, как раз самое точное. Ветра, дующие на планете, несли песок так, как в остальных мирах они несут влагу, пыль, семена. Когда же на их пути оказывались горы, ветра опускались в долину между ними, она в конце концов заполнялась песком доверху и…

— Итак? — сказал Бордман своим самым занудным официальным тоном, оглядывая песчаную пустошь вокруг. — Вы хотите сказать, что мы прибыли на место?

— Мы прибыли, — коротко подтвердил Ральф Красное Перо. — Именно здесь находится посадочная ловушка.

— Здесь — где?

— Здесь, — топнул ногой индеец. — Несколько месяцев назад тут была долина. Высота посадочной ловушки — восемнадцать сотен футов. Нам нужно было поднять еще кое-какие устройства на четыреста футов — поэтому я и говорил, что конструкция закончена на восемьдесят процентов. А затем пришла буря.

Было жарко. Чудовищно жарко, даже здесь, на вершине горного плато. Доктор Чука окинул взглядом Бордмана и полез в вездеход. Он повернул один из кранов резервуара, и Дэниэл почувствовал блаженную прохладу. Несмотря на дурацкое ощущение человека, запакованного в саркофаг с кондиционером, холодок нагнетаемого воздуха был удивительно приятным.

Чука протянул ему флягу. Вода оказалась соленой, чтобы компенсировать соль, выходящую с потом.

— Буря, да? — с трудом оторвавшись от фляги, спросил Бордман.

— Это была песчаная буря, — невозмутимо продолжал Красное Перо. — Возможно, появилось пятно на солнце. Возможно, мы прогневали Маниту. Мы не знаем. Еще доколонизационная инспекция упоминала о бурях, и инспекционная команда измерила уровень песка в различных местах. Но ни о чем подобном никто никогда раньше не слышал, потому что эта буря длилась… — Голос индейца был по-прежнему спокойным, несмотря на невероятные вещи, о которых он говорил. — Да, эта буря длилась почти два месяца. В это время мы не вели наблюдений за солнцем и, естественно, не могли работать. Мы просто ждали, когда все закончится. И когда наконец все закончилось, там, где инспектора рекомендовали установить посадочную ловушку, находилось песчаное плато.

Хотя доколонизационная инспекция не имела ничего общего с Колониальным Надзором, Бордман почувствовал, что краснеет.

Ральф внимательно посмотрел на него.

— Теперь вы поняли, Старший Офицер, где находится ловушка, которую вы так жаждете осмотреть? Она находится там, внизу. Она до сих пор там. Стальная верхушка высотой в восемнадцать сотен футов засыпана двумястами футами песка. Наши конструкции выдержат такое давление — даже под двумя тысячами футов песка, но без ничего, без энергии будет очень трудно, — голос Красного Пера зазвучал сардонически, — о-очень трудно выкопать ловушку. Необходимо выбрать сотни миллионов тонн песка. Если мы смогли бы убрать песок, то смогли бы закончить монтаж ловушки. Если бы мы смогли закончить монтаж ловушки, у нас было бы достаточно энергии, чтобы убрать песок — скажем, через несколько лет… Если только не придет новая песчаная буря. Теперь вы поняли?

Бордман глубоко втягивал в себя охлажденный воздух. Теперь он понял.

— Если для вашего отчета нужны будут снимки, — невозмутимо произнес Красное Перо, — вы можете получить их в любое время.

Все было ясно и без снимков.

Первичная колонизационная команда на Ксосе состояла из индейцев и африканцев. Индейцы считались отличными скалолазами, африканцы терпеть не могли высоты, зато ничего не имели против подземных работ, от которых отказывались индейцы. И обе эти расы выдерживали здешний климат и могли работать на этой планете.

Но теперь у колонистов не было энергии. Без посадочной ловушки они не смогут выбирать энергию из ионосферы, а энергия нужна не только для работы, но и просто для того, чтобы выжить. Воздухоохладители позволяли создать приемлемые условия для сна и конденсировали малейшие частицы воды, которая была необходима для питья. Без энергии — а стало быть, без посадочной ловушки — колонисты не смогут получить строительные материалы и продукты питания. Оставалось только гадать, от чего они погибнут раньше — от голода или от жажды.