Сергей Герасимов - Власть подвала

– Не надо!

– Почему?

– Останется вещественное доказательство. Если бы вы отметили это место карандашом, карту пришлось бы сжечь. Позвольте, я сориентируюсь. Там есть дорога?

– Дорога подходит прямо к дому. Дом и все владение ограждены столбиками с тонкой проволочной решеткой.

– Видеокамеры?

– Кажется нет. Хотя возможно, на угловых столбах. Дом двухэтажный, большие подвалы, металлическая блестящая крыша.

– Но… – удивился он, – но откуда вы все это знаете? Неужели просто по карте?

– Профессиональный секрет.

22

Оставшись один, я сразу занялся делом. Мне не терпелось исследовать новые пространства. Я просто не мог устоять на месте от нетерпения. Я чувствовал себя как ребенок, которому купили билет на любимый мультфильм – этакое щекочущее чувство восторга. Вначале я поспешил: просто задернул шторы и лег на диван, но шторы были слишком прозрачны, а диван слишком скрипуч. Мне еще предстояло подготовить и правильно обустроить комнату для переходов в новую реальность. Я решил назвать то место нулевым миром – он находится где-то между тем миром и этим, между миром-плюс и миром-минус. Как первооткрыватель, я имею право дать имя новой земле.

Наверняка многие люди уже побывали там до меня, во снах, во время спиритических сеансов, в пограничных состояниях сознания, но пока еще, насколько я знаю, никто по-настоящему не застолбил территорию. В Америку тоже заплывали и до Колумба, а первооткрывателем все же считается он.

Комнату для переходов я стал оборудовать в спальне. Я повесил два тонких одеяла поверх портьер, а на полу разложил поролоновый коврик. В перспективе я собирался сделать шумопоглощающую обивку на стенах и какую-нибудь приличную страховку. Например, можно перед погружением надевать на палец пульсометр и подключать его к компьютеру. Пульсометр у меня был, только батарейки давно сели, а с компьютером разберемся. Как только пульс станет критическим, будет включаться резкий звонок, тряска или что-то вроде этого: любое внешнее воздействие, которое вытащит меня наружу, в мир-плюс. А эта штука уже проверена: когда меня сильно трясут за плечи, я просыпаюсь. В принципе, выйти оттуда так же просто и так же сложно, как из очень глубокого сна. Трудно без посторонней помощи и легко с нею. Но все это мне только предстоит сделать и продумать в деталях.

Пока что я собирался в путешествие без страховки. Конечно, это было опасно, но меня слишком тянуло туда. Если в прошлый раз пульс упал до тридцати семи, то что случится сейчас, когда я уйду дальше? «Это безумие, остановись!» – совершенно отчетливо сказал я сам себе, но не остановился. Наверное, так себя чувствовали те инженеры, которые впервые создали атомную бомбу; они не могли не испытать ее, даже если бы это испытание угрожало их собственным жизням.

Стремление к неизведанному – вот что убивает нас и вот что возвышает нас над миром спокойной природы и даже над сферой сияющих и тоскливо всеведущих богов.

Я лег на спину и позволил образам двигаться спонтанно. Внезапно всплыло странное слово «кетцахуатль», потом еще несколько подобных. Слово я записал, чтобы проверить по словарю, и снова закрыл глаза. Вскоре я оказался на лугу, среди высокой голубоватой травы, которая пахла как полынь, но не так отчетливо.

Это уже было мое тринадцатое или четырнадцатое проникновение, поэтому я вошел быстро и действовал уверенно. Я осмотрелся в поисках опасных или интересных предметов, не найдя таковых, взлетел над лугом и стал ускоряться, как поднимающийся самолет. Внизу заскользила трава, кусты, деревья, пруды и речные старицы цвета гладкой стали. Наконец, в голубой дымке впереди я увидел море. Я проделал обычный путь и снова оказался перед черным провалом норы.

Вначале я шел согнувшись, но потом мне пришлось лечь и ползти. Я полз ногами вперед, потому что нора уходила вниз под углом примерно тридцать градусов и висеть долго головой вниз я просто не мог. Приходилось пятиться. Там было чрезвычайно тихо, так тихо, как никогда не бывает в жизни. Временами я останавливался и прислушивался. Нечто вряд ли могло двигаться бесшумно. Когда я прополз метров сто, нора стала еще уже и пошла резко вниз. Я услышал звуки, отдаленно напоминающие человеческий голос и кажется, даже был свет. Но я не могу сказать точно, потому что в глазах пульсировало мое внутреннее свечение.

Отдохнув, я двинулся обратно. Без сомнения, я почти достиг того мира, в котором обитало Нечто, но ползти дальше было бы слишком опасно. И справа, и слева от основной норы отделялись узкие рукава, в которые можно было бы влезть, но в которых уже нельзя было бы развернуться. Я не решался их исследовать, до поры, до времени. Хотя за каждым из них мог скрываться особый мир.

И вдруг я услышал: оно двигалось мне навстречу. Я не знаю, как оно оказалось впереди; скорее всего, у норы было несколько разветвлений. Оно было уже так близко, что я почувствовал его дыхание и его запах. Его дыхание было холодным, а тело пахло шоколадом. Мне не оставалось другого пути, как только нырнуть в боковой рукав.

Это было как неожиданное падение в яму: как будто ты ставишь ногу на траву, а трава проваливается и ты летишь вниз головой в пропасть, которая скрывалась под ней. Может быть, это слегка напоминало прыжок с вышки в воду – но было сильнее, гораздо сильнее. Одна реальность исчезла и мгновенно сменилась другой. Я сразу же оказался в новом мире, в мире со своими законами, своей историей, своими сцеплениями событий. Я знал все эти законы и события, более того, я сразу оказался в гуще действия.

Сейчас я был в моем привычном теле. Мое тело бежало, уходя от погони.

23

Мы приближались к области искажения смысла – это я понял по тому, как предметы стали меняться местами. Трамвайная линия, которая вела к парку, теперь развернулась и пошла в обратную сторону. Старый трамвай изгибался как резиновый, скользя по неэвклидовым рельсам; от этого краска с шелестом облупливалась с его боков. Университет оказался с востока от нас, хотя был на западе. Его архитектура напоминала страшный сон: не буду объяснять, но даже все окна были разной формы. Я заметил Область, которая медленно вращалась в парке между деревьями недалеко от дороги – деревья вокруг вращались вслед за нею. Те, что подальше, не передвигались, но скручивались как пружины, все по часовой стрелке. Парк был безлюден, был спокоен как старая фотография. И так же, как старая фотография, он был заряжен ностальгией. Мои преследователи были слишком заняты, чтобы интересоваться подобными мелочами. Я проскочил в пролом в оградке и нырнул в Область. Преследователи сделали то же самое.