Уильям Моррис - Повесть о Сверкающей Равнине, что звалась также Землей Живущих и Полями Бессмертных

- А теперь поступайте как знаете.

С этими словами он вернулся в дом и захлопнул дверь.

А Морской Орел и дева застыли на месте, глядя друг на друга и на Халльблита; и дева казалась удрученной и бледной, но Морской Орел воскликнул:

- Вперед же, о Халльблит, раз такова твоя воля; а мы пойдем с тобой и разделим твою участь, какова бы она не была; да, до самых границ Сверкающей Равнины. А ты, о ненаглядная, чего медлишь? Что стоишь, словно милые твои ножки приросли к земле?

Но дева жалостно вскрикнула и бросилась на траву, и пала на колени перед Морским Орлом, и обхватила его колени и, между всхлипываниями и рыданиями, с трудом выговорила:

- О повелитель мой и возлюбленный, заклинаю тебя, не ходи; ведь Копьеносец, наш друг, простит нас! Ибо если уйдешь ты, никогда я больше тебя не увижу, ибо не достанет у меня духу последовать за тобой. О не ходи, умоляю!

Дева распростерлась у его ног, а Морской Орел вспыхнул и заговорил было, но Халльблит оборвал попутчика на полуслове и сказал так:

- Друзья, успокойтесь! Ибо настал миг разлуки. Возвращайтесь тотчас же в глубь Сверкающей Равнины и живите там, и будьте счастливы; и примите благословение мое и благодарность за вашу любовь и помощь. Ибо если последуете вы за мной, то погибнете сами, а мне пользы не принесете. Все равно как если бы радушный хозяин вышел проводить гостей со двора и через поле, в то время как гости идут на край света; а коли в поле поджидает лев, с какой стати хозяину гибнуть во имя учтивости?

С этими словами Халльблит наклонился к деве, и поднял ее с земли, и расцеловал; затем обнял Морского Орла и сказал:

- Прощай, сотоварищ по плаванию!

А дева вручила юноше дорожный мешок со снедью и пожелала ему доброго пути, горько рыдая; мгновение Халльблит ласково глядел на обоих, а затем отвернулся и зашагал к горам - широким шагом, высоко вскинув голову. А влюбленные не стали смотреть ему вслед, не желая усугублять свое горе, но тотчас же, нимало не мешкая, двинулись в обратный путь.

_Глава 17. Халльблит среди гор.

Халльблит зашагал вперед; но не успел он сделать и нескольких шагов, как голова у него закружилась, а земля и небо закачались перед глазами, так что пришлось юноше присесть на камень у дороги, гадая, что это на него нашло. Затем поднял он взгляд на скалы, что теперь казались совсем рядом, у края равнины, и слабость и головокружение усилились, и ло! - по мере того, как смотрел юноша на горы, померещилось ему, будто утесы рвутся еще выше, к небу, навстречу чужаку, грозя на него опрокинуться, а земля словно вздыбилась у него под ногами, и тут рухнул он на спину и потерял сознание, и ведать не ведал, что сталось с землей и с небом, и с ходом минут его жизни.

Придя в себя, Халльблит так и не смог вспомнить, долго ли пробыл без чувств; не в силах пошевелиться от слабости, он некоторое время лежал неподвижно, ничего вокруг не различая - даже неба над головой. Позже повернулся он и увидел твердый камень по обе стороны от себя, и устало поднялся на ноги, и почувствовал, что совсем обессилел от голода и жажды. Тогда огляделся он и понял, что находится в узком ущелье или распадке среди блеклых скал, голых и безводных, где не росло ни травинки; взгляд его различал только склоны ущелья и ничего более, так что весьма захотелось юноше выбраться за его пределы, осмотреться и понять, куда податься. Тут вспомнил Халльблит о дорожном мешке и схватился за него, и заглянул внутрь, надеясь добыть там снеди, но ло! - вся еда испортилась и пропала даром. Тем не менее, невзирая на слабость, юноша повернулся и с трудом побрел вдоль по едва различимой тропке, уводящей вверх, к выхода из ущелья; и, наконец, добрался до вершины, и уселся на камень с другой стороны, но некоторое время не смел поднять глаза и оглядеть землю, ибо боялся увидеть там знамение смерти. Наконец взглянул он и обнаружил, что оказался высоко среди горных пиков; перед ним и по обе стороны раскинулся мир красновато-желтого камня; хребет за хребтом поднимались впереди, словно волны разбушевавшегося зимнего моря. Солнце приближалось к зениту и ярко и жарко сияло над пустошью; однако ничто не говорило о том, что со времен сотворения мира здесь побывала хоть одна живая душа; вот только помянутая тропка уводила вперед, вниз по каменистому склону.

Туда и сюда, и повсюду вокруг, обращал юноша взгляд, напрягая зрение, на случай, не разглядит ли хоть чего примечательного среди каменистой пустоши; и наконец, между двумя зубцами скалистого хребта по левую руку он различил зеленый проблеск, сливающийся с холодной синевой дали; и подумал в сердце своем, что это - последнее напоминание о Сверкающей Равнине. Затем возвысил он голос в безмолвной пустыне и молвил вслух, хотя слышать было некому: - Вот и настал мой смертный час; здесь гибнет Халльблит из рода Ворона, не совершив назначенного, не найдя утоления тоске своей, и брачное его ложе остыло навеки. Да живет и процветает клан Ворона вовеки веков, и мужи его, и девы, доблестные, пригожие, и плодовитые! О род мой, дай благословение умирающему, который поступает не иначе, как по законам твоим!

Посидел юноша там еще немного, а затем сказал себе так: - Смерть медлит; не лучше ли пойти ей навстречу, как обитатель хижины опережает могучего тана? И поднялся Халльблит, и, с трудом передвигая ноги, побрел вниз по склону, опираясь на древко сверкающего копья; но вдруг резко остановился, ибо показалось ему, что ветер, задувающий вверх по склону горы, донес до его слуха голоса. Однако покачал юноша головой и молвил: Ну вот, воистину начинается сон, каковой продлится вечно; и ничуть не ввел он меня в заблуждение. Тем не менее, с большей охотой бросил он вызов ветру, и дороге, и собственной слабости; однако усталость все больше подчиняла себе путника, так что очень скоро он споткнулся, и пошатнулся, и снова рухнул без чувств.

Когда же Халльблит снова пришел в себя, то уже не был в одиночестве; рядом с ним на коленях стоял человек, придерживая его голову, а другой, едва недужный открыл глаза, поднес к губам его чашу вина. Халльблит осушил чашу и ощутил прилив бодрости; и тут же дали ему хлеба, и поел он, и воспрял духом, и радость жизни вернулась в его сердце, и откинулся он назад, и сладко заснул на время.

Пробудившись от дремы, обнаружил Халльблит, что силы к нему вернулись, и он приподнялся и сел, и огляделся, и увидел, что поодаль расположились трое мужей: вооруженные, перепоясанные мечами, путники, тем не менее, вид имели весьма жалкий, ибо одежды их изрядно поистрепались в дороге. Один из них был весьма стар, и седые волосы его свисали лохмами; другому, хотя и не столь преклонных лет, явно перевалило за шестьдесят зим. Третьему было около сорока, но выглядел он печальным и удрученным, и глядел весьма уныло.