Людмила Стрельникова - Метаморфоза

На приём к женщине-врачу Валентина явилась, когда та уже закончила работу и снимала халат. Валентина ворвалась в кабинет запыхавшаяся и с умоляющим лицом стала просить:

— Извините, пожалуйста. Не задержитесь ли на пару минут? Не успел записаться, примите без карточки.

— У меня рабочий день закончился десять минут назад, — возразила врач, — Приходите завтра.

— Примите. До завтра я не доживу, — болезненно морщась, жалобно стонал молодой человек.

— А что у вас? — поинтересовалась врач.

— Сердце. — Валентина страдальчески схватилась за левую сторону груди. — Периодически оно у меня останавливается совсем, а периодически так болит, что жить хочется больше и больше. Страшно умереть. Представления не имею, какие лекарства для сердца принимать. Выпил одно, а потом оказалось, что оно от желудка. Вы мне только капельки выпишите, чтоб я не отравился, а больше ничего и не надо.

— Хорошо, присаживайтесь, — согласилась врач и, не надевая халата, села за стол выписывать рецепт.

Декольте платья явно обнажило прелести молодой женщины, так что Валентина не знала, куда девать глаза, почувствовав себя мужчиной и чуть не забыв, зачем явилась к ней в кабинет. Чтобы не смущаться нескромностью молодой женщины, пациент опустил глаза, в поле зрения его тотчас попали ноги врача, и тут он чуть не вскрикнул от радости — на левой икре женщины чернели крошечные чёрные точки. В химическом происхождении их не приходилось сомневаться.

— Принимать только при появлении болей в сердце по двадцать капель, — пододвигая рецепт молодому человеку, порекомендовала она.

Валентина внимательно всмотрелась в серые глаза женщины, они показались ей знакомыми, где-то она видела их. Но где?

— Что вы меня так изучаете? — передёрнула недовольно плечами врач.

— Где-то я ваше лицо видел, — улыбнулся беспечно пациент.

Женщина шутливо засмеялась.

— Не знаю, не знаю, где вы могли видеть моё лицо. Вроде бы я всегда ношу его при себе.

— Большое спасибо, — Валентина сунула рецепт в нагрудный карман пиджака и покинула кабинет.

На следующий день она принесла мне фотографию молодого человека, разыскиваемого милицией как опасного рецидивиста.

— Взгляните, — обратилась она ко мне, протягивая фотокарточку, — вы никогда не встречали этого человека? Не обращайте внимание на лицо в целом, обратите внимание на. глаза, потому что в оперативной сводке вместе с приметами указано — «способен изменять внешность».

Я долго изучал фотокарточку, глаза тоже показались мне знакомыми, хотя с уверенностью можно было заявить, что в целом точно такое лицо мне встречать не приходилось.

— Не могу припомнить: вроде бы видел, а вроде бы и нет. Возможно, действительно — глаза мне знакомы.

— Точно такие же глаза я обнаружил на липе молодой женщины-врача вчера в кабинете. На правой ноге у неё чёрные точки, такие, о каких вы говорили. Только мы ищем мужчину, а нашли женщину. Может, у неё есть брат, и они действуют заодно? — предположила Валентина.

— Не забывай, что преступник завладел моим препаратом, и у него для перерождения было достаточно времени.

— Неужели он так смел, что без всяких рекомендаций мог испытать на себе неизвестный препарат? — удивился Евгений.

— Рецидивистам смелость не занимать, — ответил я и предположил: — Но трансформация могла произойти и случайно, достаточно мизерной дозы, чтобы началось перерождение. Так что, возможно, препарат попал в организм не преднамеренно, а дальше всё пошло абсолютно как у вас. Смена работы и фамилии объясняется этим же.

— Неплохо бы вам самому увидеть её. Вы же помните того врача, который навещал вас во время болезни радикулитом?

— Да, лицо его я хорошо запомнил.

— Может, рискнёте посетить её, убедиться собственными глазами?

— Но если это одно и то же лицо, он меня узнает.

— А мы вас замаскируем так, что комар носа не подточит.

На следующий же день я сидел в кабинете врача, жалуясь на боль в животе. Вид мой был не узнаваем: голова сверкала как бильярдный шар — чего только не сделаешь ради науки, мне пришлось пожертвовать волосами; сбрив их, на лицо наклеил усы и бороду, а в рот засунул пластмассовый шарик, чтобы несколько изменить свою дикцию.

Врач уложила меня на кушетку и стала осматривать живот, периодически надавливая то в одном, то в другом месте. Я же не спускал с неё глаз. Когда она взглянула на меня, и наши взгляды встретились, мне пришлось сделать ей комплимент.

— Ваше внимание так приятно, что я готов пролежать на этой кушетке весь свой отпуск. Не согласитесь ли посетить со мной ресторанчик? — предложил я, уверенный, что она откажется.

— Спасибо, по ресторанам мне разгуливать некогда, — ответила она и, бросив: — Лежите! — полезла в шкаф, достала оттуда марлевый пакет и, подойдя ко мне, неожиданно набросила его на моё лицо со словами: Вам понравилось, так лежите.

Инстинктивно я рванулся вперёд, женщина навалилась на меня всем телом, достаточно было сделать два вздоха, чтобы туман заволок глаза, и я провалился в какую-то бездну. Мир для меня исчез.

Очнулся я в полном мраке. Мне почудилось, что я в каком-то склепе, пахло сыростью, землёй, воздух был затхлый. Подо мной на полу лежал старый матрас. Я протянул руку, мои пальцы пробежали по полу и стенам, они были бетонными и сырыми. Голова кружилась, противно поташнивало.

С трудом поднявшись, я обошёл помещение, тщательно ощупывая всё, что попадалось под руки, и заключил, что нахожусь в подвале. К этому выводу привело меня отсутствие в помещении окон и прочих проёмов, не удалось обнаружить даже двери, а это натолкнуло на мысль, что я мог попасть сюда только сверху. Кроме матраса, на полу ничего не оказалось, и я вернулся на прежнее место, решив, что лучше отлежаться, прийти в себя и наметить план действий.

«Где я, и что со мной собираются делать? — мелькало в голове. — Неужели меня узнали? Как же выбраться отсюда? Нет, делать изобретения проще, чем решать такие головоломки».

Прошло, очевидно, очень много времени, потому что я страшно проголодался и замёрз, по крайней мере, мне показалось, что миновало дня два. Я согревался, периодически прыгая и делая зарядку, но требования желудка удовлетворить было нечем, и я уже мечтал о зачерствелой корочке, как о величайшем деликатесе. «Кажется, меня собираются уморить голодом, а лучшее оружие против него — кусок колбасы. Как же быть? Голыми руками бетон не расковыряешь».

Пока я думал и метался в бетонном мешке, наверху послышались шаги, крышка подвала жалобно заскрипела, и в мою темницу проник поток света, обнажив серое, мрачное помещение площадью не более шести квадратных метров. Вверху обрисовался яркий квадрат — люк в подвал. Из него, как с небес, спустилась деревянная лестница, и в светящемся проёме возникли огромные пятки. Очевидно, так ждали явление Христа с небес, как и я ждал прихода своего тюремщика, хотя был уверен, что ничего хорошего от визита не получу, но однако же надеялся — а вдруг удастся войти в нормальный контакт и вырваться на свободу. Вниз спустился здоровый чернявый детина, совершенно не божеской внешности, с длинной физиономией, крепкими лошадиными зубами и маленькими колючими глазками, выглядывавшими из-под широких бровей.