Сэмюель Дилэни - Хомо Аструм

— А этот паренек... золотистый... Ты взяла его на работу?

— Да. Он сказал, что это ты послал его. Поболтали с ним немного о том о сем. С помощью одного из автоматов он снял обшивку с маленькой яхты, только для того, чтобы показать мне, что умеет обращаться с подобными механизмами. Побольше бы мне таких умельцев. Вот с перчатками он обращается намного хуже, но, разбирая корпус яхты, он был великолепен...

Я опустил коготь еще на десять футов, так что клинок повис точно между нами.

— Да ладно. Полоски. Ты же знаешь, я мастер в управлении перчаткой.

— Вим, если ты еще...

— Полоски, ты говоришь, словно заботливая тетушка, — объявил я. — А мне няни не нужны.

— Вим, ты очень пьян.

— Конечно. Но я не какой-то там неуклюжий пацан. Ничего с твоим оборудованием не случится.

— Если ты еще что-то сделаешь, ты будешь...

— Заткнись и смотри.

Я вытащил штуковину золотистого за цепочку из кармана и швырнул на каменный пол. В оранжевом свете невозможно было толком разглядеть, что это за штука.

— Что это?

Коготь упал вниз и застыл в нескольких миллиметрах над драгоценностью.

— Ого! Я не видела ничего похожего с тех пор, как мне стукнуло десять лет. Что ты собираешься делать с этой штукой? Ты поосторожнее с когтем. Ведь ненароком сломаешь свой камень.

— И это будет правильно. Разбить его вдребезги!

— Подожди. Дай-ка я сначала взгляну на него.

Я чуть приподнял клык.

— Смотри, — разрешил я. — Пьяный или в тоске, но я с легкостью обращаюсь с этой штукой. — Свободной рукой я похлопал по перчатке.

Но Полоски словно не слышала моих слов.

— Я уже многие годы не видела ничего подобного. Как бы я хотела иметь такую штуку.

— Ты хочешь сказать, это не таинственный артефакт, привезенный из какой-то там отдаленной галактики?

— Эти штуки делаются в нашей галактике. Таких игрушек раньше было много.

Я поднял драгоценность и протянул ее Полоски.

— Их использовали как учебные пособия... А почему ты хочешь его сломать?

— Я никогда не видел их раньше...

— Тебе дал его кто-то из астронавтов? Они не знают, зачем нужна эта штука. Не ломай ее.

— Я хочу сломать.

— Почему, Вим?

К горлу подкатил ком. Я не знал, как объяснить ей все, что накопилось в моей душе. Что со мной случилось.

— Потому что хочу убежать... И если я не разобью этот шарик, то могу разбить кому-то голову.

Моя рука внутри перчатки задрожала. Коготь вздрогнул.

Полоски, прижав к груди драгоценность, отскочила.

— Вим!

— Я застрял тут, на этой Станции. — Ком в горле в любой момент мог накатить снова, поэтому я старался говорить быстро, чтобы успеть высказаться. — Я без всякой пользы болтаюсь здесь среди чудовищ и глупцов! — Коготь дернулся, ударил в бетон пола, заскрежетал. — А когда твоим детям... детям плохо, и ты даже не можешь добраться до них...

Коготь заскользил в сторону Полоски, и она отскочила назад, во тьму. Теперь я едва мог ее разглядеть.

— Черт побери, Вим...

— ...я не могу добраться до своих детей.

Коготь перестал трястись, медленно пошел назад, поднимаясь.

— Я хочу разрушить что-нибудь и уйти. По-детски веду себя, да? А все оттого, что никто не обращает на меня внимания. Есть я, нет меня...

Коготь подскочил вверх еще на несколько футов.

— Даже когда я пытаюсь помочь людям, никто не обращает на меня внимания. Но я не хочу никому верить. Поверь мне... Клянусь...

— Вим, сними перчатку и послушай!

Коготь снова упал, и мне пришлось поднять руку, чтобы он не царапал цемент.

— Вим, я всегда обращала на тебя внимание. — Полоски очень медленно приблизилась, вернулась в круг оранжевого света. — Ты уже много лет бродишь по этой Станции, отыскиваешь разных мальчишек и помогаешь им устроиться в жизни. Они не все были такими, как Ратлит... Я тоже люблю детей. Вот почему я беру их на работу. Я считаю, что работа — это ответственность, она помогает взрослеть... Я люблю детей... Я люблю тебя...

— Ах, Полоски...

Я покачал головой. На мгновение вся эта сцена показалась мне отвратительной.

— Ты не сможешь остановить меня... Я тебя немного люблю, совсем чуть-чуть... Несколько раз я даже думала о том, чтобы пригласить тебя в свою полисемью.

— Пожалуйста, замолчи, Полоски. Слишком много удивительного случилось со мной за эту неделю. Но на эту ночь хватит, а?

А потом во мне что-то сломалось. Разом исчезла вся решительность. Я выключил перчатку.

— Не любовь пугает тебя, Вим, и не важно, в каком виде и когда она приходит. Не беги от нее. Хочешь, вместе соберем полисемью? Конечно, поначалу это будет довольно трудно для такого парня, как ты. Но ведь ты же раньше имел семью. Тогда вокруг тебя сновали дети и...

— Я скоро расстанусь с Санди, — объявил я. — У него большое сердце, и он рвется к своей полисемье. Может, он хочет загладить свою вину, хотя лично я не знаю, в чем он там виноват, или попробовать начать все заново.

Я снял перчатку.

— Подожди, Вим! Не уходи вот так. Останься хоть на минутку!

— Полоски, я пьян, как свинья! — швырнув перчатку на стол, объявил я.

— Пожалуйста, Вим!

— Нажмешь на курок пистолета, чтобы остановить меня?

— Нет...

— Надеюсь, паренек, которого я прислал тебе в подмастерья, окажется способным учеником. Извини, что я ворвался в твой ангар посреди ночи... До свидания!

Я отвернулся от стола.

В девяти тысячах миль от меня в космосе повернулся щит Стелларплекса. Серебряный свет обрушился на крышу ангара и, проскользнув через люки, очертил на полу светлые пятна. Между мной и Полоски покачивался металлический крюк. Расслабившись и приглядевшись, я увидел большие, полные обиды глаза Полоски — бирюзовые озера, сверкающие от слез.

И тут кто-то позвал:

— Мама!

Полоски посмотрела через плечо.

— Ан, ты проснулся?

Золотистый, потирая шею, шагнул в круг серебряного света.

— Кресло в вашем офисе очень жесткое.

— Он здесь? — удивился я.

— Точно, — подтвердила Полоски. — Ему негде было остановиться, и я разрешила ему поспать в офисе, пока я тут не закончу все дела. Вим, мое предложение в силе. Конечно, если хочешь, можешь уйти, но не думаю, что тебе этого хочется. Не криви душой.

— Полоски, ты — славная женщина, с тобой хорошо в постели, ты — хороший механик, — попытался объяснить я ей. — Но у меня это все уже было раньше. Ты просишь меня присоединиться к твоей полисемье. Это для меня слишком большая ответственность... Я знаю, что прав...

— И еще вы — хороший бизнесмен. — С этими словами Ан подошел ближе и встал возле женщины. Он тяжело дышал, и мне показалось, что в нем разом проснулось все животное, присущее его натуре.