Виталий Забирко - Везде чужой

Проходя мимо железнодорожника, Геннад увидел, что его левый пустой рукав аккуратно заправлен за туго перепоясывавший торс ремень. Невольно он замедлил шаг, рассматривая безрукого, и тут же наткнулся на взгляд ясных, живых, умных глаз, абсолютно не соответствующих внешнему виду железнодорожника. Стушевавшись, Геннад молча прошёл мимо.

В жарко натопленной комнате дежурного по станции никого не было. На пустом конторском столе с покоробленной от древности столешницей стоял допотопный телефон, а в углу ржавела варварски ободранная многопанельная стойка компьютерного управления поездами. Один каркас - даже крепёжная арматура была вырвана "с мясом". Геннад осторожно присел на колченогий с виду табурет, который, к удивлению, оказался на редкость устойчивым, и принялся ждать.

Ждать дежурного по станции пришлось долго. Только через полчаса, когда паровоз набрал воду, и состав тронулся, в дежурку по-хозяйски вошёл однорукий железнодорожник. И только тогда Геннад понял, что именно он и есть дежурный по станции.

- Суррогат будете? - вместо приветствия спросил однорукий. Горяченького, с поезда, а?

Приятный мягкий голос так же разительно контрастировал с обликом, как и глаза, а интонация была доброжелательной и располагающей.

- Буду, - согласился Геннад. - С удовольствием.

Однорукий открыл заслонку на печи, поразбивал кочергой тлеющие угли, подбросил в огонь пару поленьев и поставил на плиту чайник.

- По делу к нам? - поинтересовался он, ставя на стол глиняные кружки. - Из центурии?

- Почему так сразу - из центурии? - удивился Геннад.

- А кому ещё у нас может понадобиться дежурный по станции? - просто ответил однорукий, смотря в глаза Геннаду. - Для моего начальства есть телефон - почти пять лет я в глаза никого из них не видел. Транзитные пассажиры у нас не пересаживаются. Поэтому за мои двадцать лет службы по делу сюда заходил лишь наш околоточный.

Геннад рассмеялся.

- Да уж! Ну, а если я предприниматель и приехал договориться с вами насчёт вагонов под отгрузку леса?

- Тогда грош тебе цена, как предпринимателю. Вагоны арендуют на узловой станции, а не здесь.

- Сдаюсь! - легко согласился Геннад. Разговаривать с дежурным по станции было приятно - ни заискивания, ни высокомерия, ни подобострастия с экивоками. Простой открытый разговор равного с равным. Удивительное чувство очищения души, испытанное Геннадом полчаса назад при виде снежной белизны, продолжалось общением с бесхитростным человеком.

- Да, из центурии, - признался он и тут же представился: - Геннад.

- Палуч, - в ответ кивнул железнодорожник. - Из Бассграда?

- Из Столицы.

- Тю-тю! - поднял брови Палуч. - Что ж к нам-то занесло?

- Дела, как ты говоришь, - отшутился Геннад. Как-то незаметно они перешли на "ты".

- Дела, так дела, - простодушно согласился Палуч и принялся разливать по кружкам вскипевший суррогат. - Крекеры будешь?

- Буду.

Палуч достал из стола холстяной мешочек, ловко развязал одной рукой.

- Угощайся.

Геннад осторожно положил в рот чёрный лёгкий кусочек, попытался, как Палуч, разгрызть его, но не смог. Тогда он отправил его за щёку и стал осторожно прихлёбывать крутой суррогат. Горелый мучной камешек к печенью имел весьма отдалённое отношение.

- Бабка моя крекеры сухарями называла, - уловив тень недоумения на лице Геннада, сказал Палуч. - А я с детства по-забугорски их кликать привык. Мода тогда на забугорские словечки была: шузы, клоки, блейзеры... Так зачем я тебе нужен?

Геннад оставил кружку и достал из кармана фотографию.

- Тебе этот человек не встречался?

Палуч повертел в руках снимок.

- Не наш, - сказал он. - Я в Крейдяном многих в лицо знаю. Рано или поздно на станцию все приходят. И этого б запомнил. Лицо характерное.

- Летом он должен был садиться здесь на столичный поезд.

- Может, и садился, - пожал плечами Палуч. - Но я не видел. Я ведь здесь дежурю, а не кукую. Дом есть, и жена. Так что, извини. Видел бы сказал.

- А кто работал кассиром в ночь на тридцать четвёртое летней гекатоды?

- Сейчас посмотрим. - Палуч достал из стола замызганный листок графика дежурств. - Должно быть, Лоши... Сам понимаешь, график - графиком, но могли быть и подмены. Да и вряд ли она его видела - поездные бригады почти не передают сведений о свободных местах. Разве что в люкс-вагон. Сами подрабатывают.

- Как мне эту Лоши найти?

- А она сейчас дежурит. Позвать?

- Если можно.

Палуч неожиданно рассмеялся.

- Слушай, Геннад, а ты, правда, центур?

Геннад молча протянул удостоверение.

- Да не надо! - отмахнулся Палуч. - Верю. Просто твоё "если можно" не вяжется с привычным обликом центура. У вас что, в Столице все такие?

Геннад только вздохнул.

- Ладно. Сейчас позову, - кивнул Палуч.

Через пару минут он вернулся с полноватой, несколько испуганной кассиршей, закутанной в огромный вязаный платок.

- Кассир Лоши, - представил он. - Мне вас оставить?

- Ни к чему, - пожал плечами Геннад. - Садитесь, Лоши. День славный.

- Славный... - эхом отозвалась кассирша, нервно теребя концы завязанного на груди платка.

- Вам случайно не знаком этот человек? - Геннад протянул фотографию. И увидел, как расширились зрачки женщины при взгляде на снимок. Такой удачи он не ожидал.

- Где вы с ним встречались? - быстро спросил он, не давая опомниться кассирше.

- Его убили? - подняла она испуганные глаза.

- Как его зовут? - с нажимом повысил голос Геннад, уходя от ответа. С некоторых пор он взял себе за правило на вопросы не отвечать.

- Не знаю... - пролепетала кассирша. - Нет, правда, не знаю. Он покупал у меня билет в Столицу... И всё. Я его один раз и видела...

- И чем же он вам запомнился? Ведь это было почти полгода назад?

- А он... он взял билет в люкс-вагон... А сам... Сам был такой грязный... Нет, лицо чистое, умытое, а костюм мятый, в саже... Словно с паровоза слез.

- Что-нибудь особенное запомнилось?

- Ну... - кассирша замялась и неожиданно зарделась. - Деньги он так небрежно швырнул... Крупные. И акцент у него западный такой, протяжный, с пришепётыванием.

- О чём вы говорили?

- Да так... Он билет покупал... О чём можно говорить? Говорил, любит "трасифо жить"...

- Когда он брал билет?

- Как когда?

- Днём, ночью?

- Ночью. Где-то за полночь.

- Что вы можете ещё сообщить?

Кассирша вконец растерялась.

- Н-ничего...

- Спасибо. Благодарю за информацию. Вы свободны.

- Он мог быть из паровозной бригады? - спросил Геннад Палуча, когда дверь за кассиршей закрылась.

- Да ну! - отмахнулся Палуч. - Паровозные бригады у нас не меняются. А потом, в спецовках они все, Лоши бы сразу так и сказала. Да и зачем железнодорожнику билет брать - так бы сел.