Дмитрий Поляшенко - Разведение роз вдали от цивилизации (Солдаты истины)

Солонников испытывал странное ощущение - так бывает во сне, когда не можешь вырваться из кошмара и остается лишь невероятным усилием замедлять время, чтобы все вокруг застыло и ничего больше не происходило. Но если замедлить время, то старик так и будет говорить без умолку... надо что-то сделать, нельзя просто так сидеть и слушать... только бы для начала преодолеть странную тяжесть, мешающую вздохнуть. Он посмотрел на до сих пор сжатый кулак. Пальцы побелели. Он разжал руку. Этим время не остановить...

- У вас нет вопросов? - удивился Леонард.

- Есть, - прохрипел Солонников. Прокашлялся. Тяжесть вязко заколыхалась, как ртуть - в груди и голове.

- Какой же?

- Угадайте.

Старик с серьезным видом кивнул, скользнул взглядом по столу:

- Борис Александрович, простите великодушно, нож не передадите?

Солонников вздрогнул и, привстав, протянул нож.

Леонард кивнул, кладя пальцы на резное серебро ручки. Придвинул к себе масло, положил нож на край тарелки, но больше ничего делать не стал. Снова сцепил пальцы перед лицом.

Солонников испуганно смотрел на старика. Все же такое спокойствие завораживает.

- Вы задали мне вопрос, - медленно проговорил старик. - И я вам отвечаю - да.

Борис не понял что произошло дальше - какая-то сила подняла его, преодолев ртутную тяжесть. Стол загремел. Что-то на нем опрокинулось с глухим звоном и забулькало. На скатерти быстро расползалось темное пятно.

Старик даже не вздрогнул. Покачал головой укоризненно, поднял опрокинувшуюся коньячную бутылку.

- Ты!.. - Борис стоял, наклонившись над столом, упираясь одной ладонью, другой - слепо хлопая по скатерти. Под ладонь попался кусок хлеба, смятая салфетка. Старик без эмоций смотрел на нож перед собой. Борис оторопел - он не задал вопрос вслух!.. Откуда известно на что ответил Леонард? Разве Борис верит тому, что старик тут наговорил - о просчете реакций индивидуума? Как вообще можно верить или не верить в чужой бред?! Борис медленно опустился на место. Спокойнее... Что-то вроде неловкости перед самим собой овладело им.

Тяжесть вдруг исчезла. Теперь Бориса охватила отвратительная безвольная легкость, когда не можешь сжать кулак, когда вместо мышц пустота, а вместо воли - страх.

Старик вздохнул:

- Борис Александрович, успокойтесь, прошу вас. Вы не дали мне договорить. Я просто умоляю вас посмотреть на ситуацию трезво... Простите, простите - это был неудачный и случайный каламбур. Наталью мы вам не подсунули. Вас ведь именно это предположение так взволновало? И этот, простите, глагол? Кстати, я правильно просчитал вашу реакцию на свои слова? - в тоне старика прорезался холод.

Борис сидел не шевелясь. Загнанное сердце торопливо и неуверенно, словно не расчитывая догнать события, стучало где-то внизу, рядом с желудком. Борисом овладело странное ощущение, что весь он сфокусирован внутри черепа. Руки, которые он видел перед собой на краю стола, были чужими. Тело, застывшее в кресле, он ощущал лишь когда вспоминал о нем. Остальной мир так же не представлял ничего значимого.

- Я не устаю повторять: наш принцип - свобода, - тараторил неугомонный старик. - Свобода выбора. Но и глупый выбор - это ведь не свобода, верно? Если человек сделал выбор, а потом расплачивается за него - он глупец, ибо он учится на своих ошибках. Из всех девушек вашего круга лишь она одна была способна жить в семье с ученым, а именно с вами. Ваше мнение полностью совпало с нашим - вы тоже выбрали ее. Очень хорошо, что возникло обоюдное чувство. Мы лишь организовали ту вечеринку на квартире Самарского. Помните, ведь все могло сорваться в тот день?

Борис тупо смотрел на бутылки перед собой. Скотина... Жалкое ругательство неуверенно вползло в сознание и бесславно умерло. Он просто не знал что делать в этой ситуации. Кричать? Спокойно задавать каверзные вопросы, иронично комментируя ответы? Поймать на лжи? Призвать к здравому смыслу? Броситься с кулаками?.. Но зачем?!. Это же только слова, одни слова и ничего больше... Что могут изменить слова? Этот человек скоро уйдет, и слова его сразу умрут...

- ...Шесть комнат, - продолжал Леонард. - Было где уединиться и спокойно все обсудить. Из залы доносилась музыка, топот, веселые крики - гости резвились от души. Вы сбежали от всех и закрылись в комнате, прихватив шампанское и шоколад. В окно светила Луна. Вы, Борис, прошедший к тому времени огонь и воду в боях за любовь, впервые наслаждались общением с женщиной. Общением! Более того, с женщиной умной и утонченной. Вас это покорило. Утром Самарский - кстати, как его прозвище для своих: Джим? - осторожно заглянул в комнату и был потрясен: вы с Наталией сидели на полу перед диваном, между вами стояло неоткрытое шампанское и вы тихо разговаривали. Причем, как вы помните, поразило Джима именно это невыпитое шампанское... Наталия уникальный человек. А вы, Борис, меня разочаровываете. Мы не следили за вами. Как? Да и зачем? Признайтесь, вы боитесь принять очевидное. Вы же сами весьма успешно участвуете в реконструкции гораздо более удаленных в прошлое событий. Борис Александрович, официально заявляю - я сообщил вам все, что был должен. Все остальное - по вашему личному желанию. Вы задали вопрос. Я ответил.

Борис схватился за первую попавшуюся бутылку - он плохо видел сейчас. Все предметы, особенно блестящие - металл, стекло - расплылись и поросли лучистыми звездочками. И это было даже хорошо - образ старика на другом конце стола потерял четкость. Плеснул в стакан. Отхлебнул. Оказалось - водка. Ну и ладно. Запрокинул голову, выпил большими глотками. В тайне он надеялся, что было бы неплохо отключиться сейчас, а придя в себя обнаружить, что все происходящее было бредом - старик ушел, остались лишь дурацкие воспоминания. Зажмурившись, он некоторое время дышал ртом. Огонь побежал по жилам. В голову хорошо ударило. В иной ситуации он поспешил бы сунуть голову под холодную воду, но сейчас только обрадовался, ибо перед мысленным взором неотвязно висела картинка. Борис на ней видел себя со стороны. Темная комната. Бледные контуры. Луна слепит в окно. Они вдвоем. Они просто разговаривают. Им уже кажется, что знакомы они тысячу лет. Мир исчез. Только мерцают глаза рядом с твоим лицом, и мелодичный голос... И никого больше в этой комнате не было и быть не могло!

Ледяной водой Бориса быстро заполнила дрожь. Он напряг мышцы. Но мышц не было. Тело состояло из пустоты и оставалось расслабленнобезвольным. Дрожь поднималась откуда-то снизу, из темных глубин. Он спрятал руки под стол. Это не был страх боятся можно чего-то конкретного. И даже не неизвестность, показавшаяся бы теперь пустяшным недоразумением. Это было что-то другое. Что-то гораздо хуже... Что хуже страха? Неизвестность. Что хуже неизвестности?.. И он опять остановился в понимании происходящего. Но мир равнодушен к человеку. Чувствовалось, как неумолимо утекают мгновения. Мир может подождать, но не будет ждать вечно. Слабых жизнь тащит...