Владимир Журавлев - Сын планеты

Ее и сейчас вели: мы шли после ночного карнавала вдоль спящего моря, а с дальних скал за ней следил хищный зрачок ночного прицела. Я остановился и положил руку на плечо. О, они уже знали, что это такое! Прицел погас, тени метнулись в разные стороны, одна в грот, другая — горной кошкой по утесу.

— Опять?! — охнула Эстер.

Энергобич хлестнул раз и другой. Сделано.

— Кто в этот раз? — прошептала девушка.

Я промолчал. Энергобич — примитивное оружие. Им не разглядывают, не опознают — им режут пополам.

— Ты хоть понимаешь, что они все — мои друзья?! — потерянно сказала Эстер. — Мы с детства росли вместе!

Друзья в толкотне за власть простодушно норовили ее пристрелить, но что с того? Зато они ах какие танцоры, ох какие певцы, ух какие пловцы, А уж умницы такие, что и междометий не подберешь.

— Откуда ты свалился к нам? — горько сказала она. — Тебе хорошо, ты бездушный, и убийства — суть твоей жизни… а я? Как мне с этим жить дальше?!

Откуда я? Я смотрел в небо. Высоко над нами горели звезды. Здесь они были такими яркими, что скалы в их свете отбрасывали тень. Откуда же я? С Желтых планет, где воздух сух, где звенят над полями голоса беспечных аборигенов, готовых равно рыхлить землю и махать кинжалами? Но я — не они, да и нет их больше, Желтых планет. Но я и не Пограничник. Нет во мне того рвения, что помогает добиться теплой конуры и вкусной еды пограничника Асторы, и маяк нуль-перехода давно спрятан за ненужностью в кустарнике Белых Змей у пограничной реки… Уж конечно, я не асторянин, об этом даже предполагать несерьезно. Но кто тогда? Неужто сын той далекой, холодной моей родины, которой я и не нужен? Да и где та родина, за какими далями? Хороводом закружились видения: горящий поезд, кровавый туман, и лучистые глаза Анико — «отнеси меня во взрослую жизнь»… падающий Санго Риот и крик его «брат, помоги!»… и воины мои, мои мальчишки, да будут им пухом руины городов; и где-то совсем далеко мудрые, печальные глаза Болдуина и тихое его покаяние — «сын мой, страшную ношу даю я тебе — бессмертие»…

— Кто я? — спросил я в багровый туман. — Где я? Зачем? Куда иду я в одиночестве?

Я ждал ответа. Так должно было случиться: до какого-то момента меня несло, я бился за жизнь и за честь, и бой был смыслом жизни. Но вот меня вынесло на берег — пришло время вопросов и ответов. Отец мой, ответь!

Но я ничего не слышал. Мой мудрый учитель был далеко, за далями бесконечных пространств…или, может, в глубинах моей памяти… Я всматривался и вслушивался в напряжении всех чувств. Туман… только туман…

…Пришло ощущение теплого камня под щекой. Я перевернулся. Над головой, качаясь, плыл и звенел звездный хоровод, и высокая тоненькая девушка трясла мой пояс и разъяренно шипела на Эстер:

— Не стой скалой, год ир зёгэн! Не видишь, у него кончается энергия!

В огромных глазах девушки блестели злые слезы. Не плачь, моя ветреная подружка из школы… Правду говорят: дети вырастают незаметно…

В сердце эфемера, самой древней, коренной части города-призрака, царил полдень. Здесь, среди белокаменных особняков, жара почти не ощущалась. Могучие деревья укрывали аллеи и дорожки трепещущей тенью. В каменных ложах журчала прозрачная вода горных ручьев: проделав весь путь в подземных водоводах, она оставалась по-прежнему ледяной и чистой — и заметно охлаждала воздух.

По каменным плитам, испытавшим на себе поступь десятков поколений лордов, не спеша прогуливались двое. Они беседовали, и нежный голос девушки поражал редких встречных богатейшими переливами тембра. И только ее спутнику было не до восхищения.

— Я позвала тебя, Второй, ради информации, — сообщила ему Эстер.

Юный гераклит понимающе склонился перед ней — под прозрачным сиреневым костюмом прокатились волнами могучие мышцы. Он владел сложным искусством танца мышц, когда тело играет при каждой смене положения, и Эстер на мгновение даже залюбовалась им — но не более.

— Ты примкнул ко мне одним из первых и не прогадал, — заметила девушка. — Сейчас ты мой заместитель в ордене Гераклитов, и я во всем полагаюсь на твою верность.

— Да, — скромно согласился юноша. — Только отметь: я примкнул не одним из первых, а первым.

— Вовсе нет. Первым был тот, кого вы считали моим телохранителем.

— Ах да! Верный бойцовый пес! Но это я привел его!

— Да. Я помню. Расскажи о нем все, что знаешь. Ведь это ты привел его.

Гераклит нервозно глянул на юную красавицу. В последнее время Заря Побережий стала носить непрозрачную одежду, переняв гнусную привычку своего охранника. Но и под плотными рукавами на предплечьях девушки угадывались очертания того, что издревле называлось обручнями — стальные наручные доспехи, усеянные трехгранными шипами. Удар наотмашь такой рукой не оставлял на лице живого места. К сожалению, Эстер быстро переняла и другую привычку верного пса — бить при малейшем неповиновении и со всей дури.

— Почему я? — осторожно сказал гераклит. — Больше всего он общался именно с тобой. Кстати, где он?

— Мой юный друг! — раздраженно заметила Эстер. — Мне не нужны вопросы на вопрос, мне нужен твой ответ! Если, конечно, ты верен мне по-прежнему.

— Э… я не отвечаю вопросом на вопрос, я просто уточняю наши позиции в разговоре: будешь ли ты сдержанна, если мой ответ тебя случайно — и независимо от меня! — не удовлетворит?

— Мой юный друг… мы сделали невозможное, объединив все отряды и создав боевой орден гераклитов, обладающий достаточной мощью для войны против режима метрополии. Но нам предстоит большее — война. Так что я не собираюсь… одним махом, по крайней мере… избавляться от ближайших соратников. Итак?

— Я полагаю, он извне, — обреченно, ожидая насмешки, сказал гераклит, забыв даже покрасоваться волной мышц. — Я полагаю, он из Стражей гор. Воин справедливости. Они, конечно, сказка, но… я видел его в истинном облике!

Юноша вспомнил, как карабинеры кидали его по кругу ударами сапог, как на волне ветра ворвалась в круг жуткая черная фигура, как мучители умерли страшной смертью — и содрогнулся.

Главное было сказано, а дальше слова полились так стремительно, что гераклит не успевал договаривать их. Эстер слушала, задумчиво опустив голову и поигрывая рукавом одежды. Наконец она взглянула на него, и юноша очарованно умолк. Она была невозможно красива!

— Оставим мертвых земле, — вздохнула она. — Пусть будет пухом камень гор для моих ребят, которых ты предал. Ведь это ты их предал? У меня тоже есть родня в карателях, так что я знаю!

Серебро боевых браслетов сверкнуло перед его глазами — и опустилось.