Александр Сидорович - Измерение “Ф”

— Привет, ребята! — она театрально помахала рукою. — Вы, никак, получили пополнение и у вас наступило переполнение? — она первая хихикнула над своим каламбуром.

Гнейс подошел к ней.

— Алиса, дорогая, тут пристал к нам один идиот…

— Так выгоните его, чего ждете? — Алиса пожала плечами и, обернувшись к Гнейсу, засмеялась. — Ну и наряд у тебя, дорогуша! Где ты его раздобыл? Обменял на свой костюм?

— Понимаешь, дорогуша, — передразнил Гнейс, — пошел я купаться, а костюм и поглотило…

Алиса громко расхохоталась, но тут же, переменившись в лице, повернулась к машине.

— Эй, что вам надо? — крикнула она Ситмаху, ибо тот отворил заднюю дверцу и, запустив руку внутрь, шарил где-то под сиденьем.

— Контрабанду ищу, — ответил Ситмах и выволок наружу парня лет восемнадцати в черном смокинге, но только смокинг этот был женским.

Парень, едва Ситмах его выпустил, попытался принять вид самый независимый и изо всей силы вытягивал тонкую шею, пытаясь взглянуть на всех свысока. Но держался он подле Алисы и от машины тоже не отходил.

— А это кто? — спросил Гнейс. Обычная усмешка сползла с его лица, и губы глупо обвисли.

— Брат, — отвечала Алиса. — Не бросать же мне его в лесу.

Макс громко захохотал и в восторге хлопнул себя по животу.

— Парень пусть убирается, — сказал он сквозь смех.

— Который? Этот или тот? — попыталась схитрить Алиса.

— Оба, — процедил сквозь зубы Гнейс.

— Я предлагаю разделиться на две группы, — сказал Ситмах, будто и не слышал всех предложений до, — машина едет быстрее, чем идут лошади. Пусть двое сядут к вам, а остальные пятеро поедут со мной верхом.

— Вот еще! — возмутилась Алиса. — У меня нет бензина. Я надеялась дотащить машину лошадьми до границы Поглощения, а там уж наверняка с бензином проще.

Сигмах насмешливо приподнял брови.

— Лошадьми? Этот дряхлый шарабан?

— Скорее, чего вы тянете? — Алиса начинала нервничать. — Вот-вот начнется Поглощение… Пусть мальчишка уйдет…

— Перебьетесь, — отрезал Ситмах. — Разделимся на группы и пойдем на расстоянии друг от друга.

— Пусть мальчишка едет с Алисой, — предложил Макс.

— На кой он мне черт? — взвизгнула та. — Дайте мне лошадей!

— И не подумаю, — отвечал Ситмах. — Берите Гнейса взамен.

— Но без лошади, — заржал опять Макс.

Гнейс посмотрел на него с ненавистью и отошел подальше от прекрасной блондинки и ее братца.

Глаза Алисы сузились, превратились в две узкие щелки.

— Ну ладно, дружки дорогие, я вам припомню, как вы выгнали женщину, бросили на произвол судьбы… Поехали, — обратилась она к своему братцу.

Тот колебался, осторожно сделал шаг в сторону Ситмаха.

— А нельзя ли… — начал он, но Гнейс вдруг визгливо завопил: “Нет!”

Когда машина уехала, осела пыль на дороге, смолкла сирена хомосенсора, а на экране его загорелась прежняя, радующая глаз зеленая шестерка, Алекс заметил, что к стоящим на дороге присоединились еще двое — мужчина лет сорока, коротко остриженный, с обожженной, шелушащейся кожей на лице и руках, и женщина, такая же немолодая и бесцветная, как он.

— А, Родион, — усмехнулся Ситмах. — Ты, я смотрю, наконец проснулся.

— Да, — ответил тот и притворно зевнул. — Устал вчера очень.

— Поразительно, — засмеялся Макс, — его не разбудила даже сирена…

Женщина смотрела равнодушно, а Родион натянуто улыбался.

Алекс никогда прежде не ездил верхом. Машины, поезда, самолеты — все вдруг оказалось в прошлом, засыпанное землей и пылью, и ржавчина уничтожала могучие тела созданных человеком машин. А к нему, прежде всемогущему, вернулась лошадь, косматая, неторопливая, с понимающими человечьими глазами.

Алекс опасался, что лошадь начнет брыкаться и его сбросит. Но старая кляча встала и не желала никуда идти, изредка лишь переступала с ноги на ногу. Ситмах подъехал и привязал повод лошади Алекса к своему седлу. Конь под Ситмахом был красивый — высокий, длинноногий и диковатый. Когда-то он был гордостью конного завода, а не старой колхозной клячей, как лошадь, на которую взгромоздился Алекс.

Всадники ехали друг за другом. Шаг, шаг, еще шаг… Седло — удобное и мягкое, удивительно смотреть на мир с его высоты — это не автомобиль, где униженно выглядываешь снизу. Тут смотришь сверху вниз, и ты недостижим.

Ехавший сзади Родион то и дело догонял Алекса, конь Родиона тяжело вздыхал и фыркал в спину мальчишке. Опередив остальных шагов на двадцать, ехал Макс. Хомосенсор висел у него на шее.

Низкорослая поросль поднималась на заброшенных полях, что тянулись по обеим сторонам дороги. Порой кустарник сменялся камышами и осокой — подступали болота. Деревья еще не успели сюда добраться. Но скоро придут и они. Неожиданно выскочил на дорогу заяц и понесся впереди. Ситмах сдернул с плеча ружье, но стрелять не стал — позволил косому шмыгнуть в кусты.

— Зверье процветает, — заметил Родион.

Растения пробивались сквозь трещины в асфальте, корни поднимали целые пласты. Жизнь наступала на человека. Земля наступала.

Вдали возник лес и стал приближаться. Зеленые и желтые кроны, темные стволы. Макс первым подъехал к опушке. Неожиданно деревья качнулись, как пьяные, и повалились друг на друга, в листве замелькали светлые пятна серого неба. Тяжкий вздох пронесся над полем, а следом испуганно закричали птицы.

— Обвал… — ахнул Гнейс и нервно дернул поводья, пытаясь повернуть лошадь.

Ситмах остановился, следом стала и лошадь Алекса.

Ситмах вслушивался, но не в звуки — ловил само дыхание Земли, ее дрожь, колебания почвы, что другими еще не ощущались. Гнедой конь под ним тревожился, всхрапывал, дергал шеей и отступал назад. Так же, шаг в шаг, отступала и лошадь Алекса.

— Локальное Поглощение, — заметил Ситмах.

Остальные молчали. Лишь Родион нехотя кивнул, соглашаясь.

— Попробуем откопать?

— Что? — переспросил Гнейс.

— Кого… — поправил Ситмах. — Макса, конечно…

— Ты что, туда полезешь? — Гнейс мотнул головой в сторону обвала и недоверчиво усмехнулся.

Ситмах не стал отвечать ему, хлестнул коня, тот рванулся вперед, повод натянулся, и лошадь Алекса припустила рысью. Алекса подкинуло в седле, раз, другой… Он никак не мог попасть в такт, ноги вылетели из стремян, а сам он летел по воздуху, изредка соприкасаясь с седлом, причем весьма болезненно. Наконец конь Ситмаха перешел на шаг, тут же образумилась и лошадь Алекса. Алекс лежал на шее своего скакуна, вцепившись в гриву двумя руками, радуясь, что вновь едет шагом, и одновременно желая, чтобы “бешеная” скачка повторилась вновь.