Уильям Тенн - Лампа для Медузы

— Не сработает, — хрипло сказал Полидект Перси, словно давал ему советы по военной стратегии в течение последних пяти кампаний. — Они будут взлетать по одному и поджигать нас. Чем бы ни были эти штуки, на которых мы летаем, нам придется лететь за ними!

Перси кивнул. Он дал знак Афине, которая, кивнув другим жрицам, быстро повернула колесико. Они стремительно помчались вниз, во главе длинной параболы.

«Возьми меня, сын мой», — мысленно услышал Перси. Пора!

Он выхватил голову, напоминавшую голову ящерицы, из сумки за нечто похожее на зеленые волосы и, выставив ее перед собой, развернулся и вытащил гарп.

Пурпурные лучи погасли. Он слышал доносившиеся снизу крики ужаса:

— Горгона, Горгона!

— Да, — беспощадно сказал он. — Все, что осталось от той, которую я убил, поддавшись вашим уговорам. Теперь она возвращается, вместе с неудачником, сделавшим свое дело!

Ковер коснулся земли, и Перси спрыгнул с него, ударом каблуков включив сапоги. С такой скоростью он сможет с мечом противостоять любому лучемету!

Однако из отверстия огромной пещеры на половине высоты горы появилось около дюжины золотокожих в таких же сапогах, и перед ними вспыхивали пурпурные конусы! И они двигались намного быстрее Перси — видимо, их сапоги были лучше заряжены или лучше сделаны.

Позади него Полидект сбил одного из них. А сгусток огня, упавший с одного из ближайших ковров, уничтожил половину оставшихся. Перси бросился к пещере, отчаянно пытаясь увильнуть от смертоносных лучей.

Перед ним неожиданно возник олимпиец. Перси выругался, понимая, что не успеет достать его гарпом. Противник поднял лучемет.

В этот момент ударила Медуза.

Перси, мысленно ощутив ее агонию, понял, чего ей стоило это усилие. Но олимпиец рухнул вперед, рассыпаясь на куски: он мгновенно превратился в камень!

Значит, еще одна подробность легенды была правдой! Медуза могла…

Он был уже в пещере, и времени на размышления не оставалось. Перед ним стоял ряд непреклонных, вооруженных олимпийцев, около шестидесяти или семидесяти. А выше, над их головами, он увидел замысловатую путаницу проводов и сверкающие приборы, к которым — в задней части пещеры — опускался с каменного свода небольшой красный вихрь.

Они прорывались! Как раз в этот момент они получали подкрепление с той стороны!

Он лихорадочно кинулся в атаку, рубя направо и налево, словно рыбьи головы на разделочном столе ресторана. Сзади слышался рев Полидекта и людей с Серифа, врывающихся в пещеру.

«Брось меня, Перси!» — внезапно послышался в его мозгу вопль Горгоны.

Он размахнулся и швырнул голову прямо в алый круг над головой. В его мозгу прозвучала последняя инструкция, и затем пронзительный ужас агонии, когда голова коснулась красного энергетического вихря и взорвалась.

Олимпийцы отчаянно закричали, когда пыль осела и стало ясно, что проход исчез. Перси знал, что теперь он закрыт навсегда. Они никогда больше не смогут восстановить его с той стороны.

Люди с Серифа завершали бойню. Нескольким олимпийцам удалось вырваться из пещеры и улететь, но те, кто остался, были обречены.

Какие последние инструкции дала ему Горгона? «Стихи! Стихи!»

Какие стихи? Те, что начинаются: «Смелостью дыша, это в их счастливые сборища шагнул, предводимый Афиною, сын Данаи…»?

Он стоял на залитой солнцем вершине холма в северной части небольшого острова. Вокруг никого не было.

Перси тупо осмотрелся. Что…

Потом, когда мысли его прояснились, и он вспомнил последний телепатический совет Медузы, он понял. Это его не обрадовало, но он понял.

Теперь, когда линия Персея в конкретной пространственно-временной вселенной завершилась, можно было попасть лишь в начало той же линии в следующей вселенной. И, хотя пергамент исчез, стихи относились к нему, к Перси-Персею. С этой субъективной аурой и психологическим импульсом, который дала ему Горгона, ему достаточно было вспомнить строки стихов, чтобы переместиться в следующую вселенную.

Ну что ж, на этот раз ошибки не будет. На этот раз он не даст уговорить себя убить последнюю оставшуюся в живых Горгону и лишить человечество источника древней мудрости, который мог бы питать его долгие столетия. На этот раз он уже — наконец-то — не будет неудачником.

Ему стало грустно. Особенно он жалел об утрате Энн, с которой едва успел познакомиться.

Но, если подумать, почему бы в этой вселенной не быть другой Энн Драммонд? А может быть, ему повезет еще больше? Теперь он знал, что делать. Конечно, он поможет Горгоне, но сначала Перси — или Персей, как он с тем же успехом может себя здесь называть — немного прогуляется по окрестностям. У него есть кое-какое оружие, он знает свою силу, и он не собирается играть ни в какие жульнические игры ни с одним человеком.

Нет, на этот раз Сериф услышит о нем прямо сейчас.

Он начал спускаться по склону холма, не заметив молодого человека, который отчаянно греб руками, сидя в ванне, только что материализовавшейся в заливе.

Он не заметил и отряд солдат царя Полидекта, которые ели свой нехитрый ужин в кустах на полпути вниз с холма. Впрочем, даже если бы он их и увидел, он бы не знал, что их командир имеет привычку оглушать всяких праздношатающихся чужестранцев ударом по затылку, чтобы потом забрать себе их одежду.

Особенно если учесть, что командир был не в духе после раздражающе жаркого дня, проведенного в бесплодной охоте за гарпиями в холмах, по приказу царя Полидекта…