Евгений Прошкин - Слой Ноль

– В том слое, откуда их выдавило, ты погиб несколько лет назад. Тогда границы были крепче, и ты остался там. Так и должно быть. А теперь они тают. Вы это видите, но не осознаете, к чему это ведет.

– Границы?.. Между слоями?

– Стены нужны не только для того, чтоб соседи не мешали друг другу спать. Они держат дом, и это важнее.

Кажется, голос продолжал вещать, но дальше Мухин забыл. Он решил, что попытается вспомнить хоть что-то, обязательно попытается, но не сейчас…

Спазмы все не проходили, и Виктор, корчась над унитазом, сплевывал омерзительно горький желудочный сок. Зубы скрипели, язык и десны щипало, о запахе и говорить нечего – Мухин вывернулся бы от одной лишь вони. Собственно, как раз этим он последние полчаса и занимался.

Утерев рот туалетной бумагой, Виктор встал с пола, но его тут же повело вбок, и он достаточно аккуратно упал на четвереньки. Так он и перешел в ванную – на манер домашнего животного. Если б кто наблюдал со стороны, то, наверное, помер бы со смеху. Мухин и сам готов был умереть.

Закрыв дверь, он повис на раковине и пустил холодную воду. Умывание его слегка взбодрило, но голова заболела еще сильнее. Надо было сначала принять этот чертов «тетра…», а уж потом – в туалет. Хотя когда он бежал к унитазу, времени на таблетки не было.

Виктор дрызгался минут двадцать и, почувствовав себя лучше, отважился поднять глаза к зеркалу. Лицо, как ни странно, выглядело нормально.

На стеклянной полке он увидел пять стаканчиков. В четырех находилось по зубной щетке и одноразовому станку, в пятом была только щетка – вероятно, кто-то отпускал бороду. Все стаканы оказались подписаны: «Костя», «Витя» – уже позаботились! – и «А.А.». Скорее всего, Сан Саныч. Также был стакан с нарисованной бомбой – Виктор сообразил, что сие принадлежит Саперу. На последнем – на том, что без бритвы, была изображена хитрая полосатая кошка.

«С ними в бункере пендос какой-то живет,” – подумал Мухин раздраженно. И тут же поправился: не «с ними», а «с нами». То есть, в некотором смысле, и с ним тоже. Значит, с ним живет бородатый педераст. Отлич-чно…

Дверную ручку потрогали, но Виктор не реагировал – он чистил зубы. Через минуту ручку снова дернули. Мухин нахмурился – подождут. Это в сортир, бывает, визит не отложишь – на то их и поставили здесь две штуки. С учетом специфики Шибановских капсул, весьма кстати. А ванная – это так, баловство. Подождут, не графья.

За дверью потерпели еще немного, потом постучали – требовательно, резко. Виктор по-быстрому ополоснулся и, тяжело вздыхая, вышел… и чуть не вскрикнул.

В коридоре, поигрывая полотенцем, стояла убитая возле типографии женщина, впрочем, назвать ее девушкой было бы не слишком большим лукавством.

Они ничем не отличались, разве что у этой пропал шрам, да волосы укоротились и пришли в порядок, в остальном же она была точной копией той, лежавшей во дворе.

– Привет… – выдавил Мухин.

– Привет-привет, – сказала девушка, оттесняя его с прохода. – Собрался посмотреть?

Виктор обнаружил, что все еще держит дверь, и смущенно отступил. На кухне он разыскал пластмассовый пузырек и, судорожно заглотнув таблетку, прочел на наклейке: «тетратрамал». Надо будет запомнить.

Мухин достал из холодильника колбасу, поставил на стол чашку, затем, подумав, поставил вторую и включил чайник. Усевшись в углу, он подпер щеку кулаком и прикрыл глаза в предвкушении. Скоро боль пройдет, и он снова станет человеком. И познакомится с любительницей полосатых кошек, а после… о-о-о!.. что будет после, он загадывать не хотел – но не потому, что все знал наперед. Просто Виктор решил не отнимать у себя это маленькое удовольствие – движение к предсказуемой неизвестности.

Когда девушка вышла из ванной, чайник уже закипел.

– Ужинать будешь? Меня Витей зовут.

– Я знаю, Витя. Не кричи, Немаляева разбудишь.

– Откуда?.. – спросил Мухин полушепотом.

– На стакане написано, – сказала она. – Колбасы мне не надо, а кофе свари. Будь добр.

При этом она улыбнулась – ласково, но как-то нехорошо. Так улыбаются медсестры в психиатрических клиниках. Виктор помнил.

Он начал шарить по полкам, а девушка тем временем заняла его стул и прикурила длиннющую сигарету. На ней был пошлый розовый халатик, который ей вовсе не шел. Насколько Мухин понял, халат она носила единственно для того, чтобы отличаться от других обитателей бункера. Тапочки у нее тоже были особые – с бешеными пластмассовыми глазами. При каждом кивке ногой черные зрачки покачивались и издавали тонкий шорох.

– Во! – обрадовался Виктор, показывая банку «Нескафе».

– Я растворимый не пью, – с ленцой проговорила девушка. – Молотый вон там, слева.

– Что ж ты сразу-то?.. – растерялся он.

– Ну, ты же самостоятельный. Оскорбить боялась.

Мухин закинул «Нескафе» обратно на полку и сел рядом.

– Чего ты так защищаешься?

– Как?

– Сильно. Как будто я пьяный, с автоматом и с пятью годами воздержания. Я не кусаюсь, э-э…

– Людмила.

– Я, Люда, не кусаюсь, – повторил Виктор. И ни с того ни с сего сказал: – Я видел, как тебя убили. Там.

– Нормально, – ответила она. – Быстро, и в сердце, кажется.

– Угум…

Виктор все же поднялся и достал с полки бумажный пакет. Сорт на нем указан не был, зато стоял логотип Елисеевского гастронома. Кофеек смололи прямо в магазине, в придорожных лавках такой не продается.

– Как варить? – спросил Мухин.

– Как сваришь – так и спасибо.

Он открыл кран и подождал, пока теплая вода не сольется.

– А я тебя тоже видела, – сказала ему в спину Людмила. – Ты Сука, да? Пару раз газеты у тебя покупала.

– Газеты?.. Зачем они тебе? Ах, да, извиняюсь… Я, вообще-то, артистом хотел стать… Не получилось пока. Поступал – завалили, еще на первом туре. Только на меня посмотрели и, значит, тут же поняли: таланта нету. На лбу, что ли, у меня написано? – Мухин осекся и замолчал. – Меня там тоже убили… – добавил он, словно в оправдание. – А ты здесь давно?

– Я здесь родилась, – недоуменно произнесла она. – Мы все здесь родились. И ты.

Виктор поставил турку на плиту и, закурив, привалился к холодильнику.

– Как говорили в том слое, – ты, Людочка, дуру гонишь.

– Когда меня перекинуло? Тебе не все равно? Ну, где-то месяца два… А до этого… мы долго мотались.

– Я уже понял. Костя с Сан Санычем давно путешествуют. И ты с ними? А Сапер?

– И Сапер тоже. Но мы не всегда были вместе. В принципе, мы друг друга нашли случайно. Слоев-то много.

– А всего вас здесь сколько? То есть нас.

– Семь, – легко ответила Людмила.