Джек Уильямсон - Звездный мост

Он был истинный эронец — рыжеволосый, златокожий, надменный. Он и улыбался с тем же присущим всем эронцам легким презрением к окружающему. Хорн сразу узнал его — это был Ронхолм, глава Директората торговли.

По второй ковровой дорожке — она была зеленого цвета — к возвышению с тем же невозмутимым величием приблизился сухопарый, узколицый управляющий Директоратом транспорта Фенелон. Глаза были глубоко утоплены в глазницах. На толпу он смотрел с нескрываемой властностью — перед таким повелителем любой склонит голову. Разве что взгляд его неприятно колюч, что-то звериное промелькивало в нем.

Затем церемония пошла быстрее. Следом к началу оранжевой дорожки подплыл аппарат, в котором находился Матал, главнокомандующий вооруженными силами Эрона. Был он невысок, плотен, даже мешковат. Когда же повернулся в сторону Хорна, тот различил жирные, обвисшие щеки, двойной подбородок. В прицел было видно, что Матал просто тает от доставшихся на его долю криков восторга и аплодисментов. Сытое удовлетворение проглядывало в его маленьких заплывших глазках. Жаден и любит поесть, решил Хорн.

Теперь пришел черед черному цвету. Этот цвет, по обычаю, символизировал службу безопасности, а в тот день самого Душана. К подножию он добрался на спине громадного, двухметрового в холке охотничьего пса. Зверь был угольного цвета. Ни единого пятнышка… Он подвез хозяина к нижним ступеням лестницы и, когда тот соскользнул с седла, уселся тут же, разинул пасть и высунул язык. Поднимался Душан медленно — толпа в тот момент замерла. Ни единого вскрика, ни хлопка, ни приветственного возгласа. Подобный прием был явно по душе этому темноволосому, сухопарому, высокому человеку. Он казался чужаком среди златокожего народа. Кожа его отливала нездоровой желтизной, не имеющей ничего общего с золотистым тоном, который был характерен для истинных эронцев. Он был силен, этот чужак, как физически, так и в более общем смысле. Этот не знает ни жалости, ни сомнений, отметил про себя Хорн. К тому же похотлив… Его агенты шныряют по всем закоулкам империи. Власть его была скрыта, но приближалась к абсолютной. В том-то и была загвоздка: почему Душан никогда открыто не стремился к верховной власти. Возможно, вся борьба происходила под ковром или были какие-то таинственные обстоятельства, которые изначально запрещали ему получить пост Генерального управляющего.

В этот момент Душан внезапно глянул в сторону Хорна. Тому показалось, что взгляд начальника службы безопасности впился прямо ему в душу. Это было жуткое ощущение, и наемник машинально спрятал оружие, пригнул голову. Не в силах справиться с разгулявшимся сердцем, он замер, ожидая шума, толкотни солдат, посланных захватить его. «Хорошо, если пристрелят, — с тоской подумал Хорн. — Все равно живым я им не дамся!» Секунды шли, а на площади все также стоял приглушенный гул, который после паузы перешел в свободный обычный шум толпы. Наемник решился наконец высунуть голову. Тревога оказалась напрасной. Вот что напугало его — солнечный зайчик! Лучик, отразившийся от какого-то стеклышка… Удивительно, неужели старик не выдал его? От подобного благородства на душе стало еще тревожней.

Тут подоспел повод для новой тревоги. Где-то поблизости, вверху и чуть в стороне, что-то отчаянно заскрипело, потом зашуршало — он опять невольно втянул голову в плечи. Корабль, который все еще висел в сотне метров от него, чуть покачнулся — оттуда выдвинулся трап, по которому к золотого цвета дорожке спустилась женщина в свободном, того же тона платье. Руки ее были оголены до плеч. Унитронный аппарат ей не понадобился — она добралась до возвышения пешком. Время от времени женщина приветствовала толпу взмахом руки. Это был тонкий расчет — так она собирала куда больше восторженных криков, ликующих возгласов и аплодисментов. Толпа не скупилась на приветствия. Хорн, затаив дыхание, глядел ей в спину. Вот она, Вендре Кохлнар, глава Директората, отвечающего за коммуникации, а попросту за создание новых звездных туннелей. Была ли она так же красива, как ее изображение на монете? Хорн загадал: если да, то все, о чем он мечтал, исполнится. Но это невозможно! Такой женщины не может быть на свете.

Вендре поднялась на помост и, вскинув руку, медленно повернулась. Хорн открыл рот, забыл о пистолете — невозможное случилось. Мало сказать, что она была прекрасна. Вендре была обольстительно хороша. Более того, была в ней какая-то разумная — материнская? — сила, которая сразу отличала симпатичную потаскушку от знающей себе цену, умной и приятной во всех отношениях женщины. Была в ней какая-то необъяснимая глубь. Другое дело, что таилось в этой провальной, манящей красоте — смерть или возрождение, но она была, была…

Гром аплодисментов встретил ее появление на сцене, где должно было разыграться главное представление праздника. Она склонила голову перед публикой — та же лента, украшенная бриллиантами, поддерживала ее рыжие густые волосы. Когда она выпрямилась, взгляд ее, казалось, коснулся Хорна. Все те же карие глаза… Хорн отвернулся.

Горны вдруг заиграли во всю мощь, на самых высоких тонах. Неожиданно все стихло. Серебристого цвета аппарат подплыл к серебряной ковровой дорожке. Оттуда, поддерживаемый двумя громадного роста гвардейцами в отливающих серебром латах, вышел Генеральный управляющий. Копьеносцы подхватили его под локти и легко отнесли к лестнице, где осторожно поставили на ступеньку.

Хорн испытал недоумение: что творилось с Кохлнаром?

Генеральный управляющий, однако, самостоятельно поднялся на возвышение. Наемник припал к прицелу. Точно, Гарт явно испытывал проблемы со здоровьем — вон как судорожно он вцепился в перила, мелкие бисеринки пота выступили у него на лбу. Батюшки, да у него брови подрисованы! И румянец на щеки наведен… Все равно морщины, обмякшую кожу, бледность, испарину не могла скрыть никакая косметика. Но какое лицо! Какой властный взгляд! Недаром Кохлнар всегда славился железной волей, тонким, расчетливым умом. Как иначе он смог бы столько лет держать в узде эту свору властолюбцев?.. Однако всему приходит конец — и Гарту тоже. Его, Хорна, задача — помочь Генеральному управляющему поскорее отойти в мир иной и тем самым освободить место кому-то другому. Кому, это его не касается. Кохлнар разгромил Плеяды — он должен получить свое. Вот и все, что ему следовало знать. Конечно, если все произойдет, как задумано, это будет серьезным потрясением для компании, а значит, и для Эрона. Демон раздора будет выпущен из бутылки. Хорн всегда считал, что то, что плохо для Эрона, хорошо для Плеяд, а значит, и для него, Хорна. Игра, на первый взгляд, незамысловатая, однако смертельно опасная, и Алан не надеялся сохранить голову. Разве что повезет… Но сколько ему может везти? Он прикинул: благополучно пересек пустыню — это было трудно, но в принципе возможно; затем повстречал старого придурка китайца — тоже, считай, улыбка судьбы. Окидывая внутренним взором пройденный путь, Хорн ясно осознавал, что без старика и его удивительного пернатого псевдоморфа он бы никогда не добрался до обелиска в честь победы, никогда бы не занял такую удобную позицию для стрельбы. Подобное везение уже никак нельзя было отнести к игре случая, и как бы китаец ни прикидывался, что только под угрозой оружия помогает Хорну, все-таки в этом приключении угадывался некий тайный подтекст. Или умысел?.. С этим стоило разобраться. Но не сейчас… В эти минуты ему следует подыграть этому таинственному «подтексту» и пульнуть точно в цель. Ну, за этим дело не станет. Вся эта круговерть была захватывающе интересна, выжить в ней представлялось совершенно невозможным, но попробовать стоило, и это придавало жизни особый аромат. Кто-то, наверное, сочтет его неисправимым глупцом, но без подобной сольцы жизнь, в общем-то, была не в радость.