Джон Ринго - Дорога на Дамаск

Внезапно руки президента задрожали, но он собрался с силами и заговорил смертельно усталым, но не дрогнувшим голосом:

— Ну и что же нам теперь делать?

Кафари, запрокинув голову, разглядывала потолок, пытаясь понять, сколько он еще выдержит. Потом она прикинула, не заклинило ли ведущий в подвал люк. Металлическая рама, обрамляющая его, погнулась, как и сам люк.

«Этого только не хватало! Сначала по нам гуляли денги! Потом над нами взрывали бомбы, а теперь мы — в ловушке!»

А каньон все еще содрогается под ногами шагающих по нему денгов.

Очень осторожно, стараясь не споткнуться и не распластаться на битом стекле, Кафари пробралась к лестнице. Она стала разглядывать искореженный люк, стараясь определить, насколько сильно он поврежден. В ушах у нее стоял страшный звон, но она все-таки услышала какое-то шуршание за спиной. Обернувшись, она увидела, что президент Лендан с обычной шваброй в руках подметает пол. Это зрелище показалось девушке таким комичным, что ее распухшее от слез, ушибов и ссадин лицо расплылось в улыбке.

— Может, нам здесь долго придется просидеть, — с почти извиняющимся видом сказал президент. — Не спать же нам на битом стекле!

Кафари уставилась на Лендана вытаращенными глазами:

— Вы что, собираетесь спать?!

Самой девушке казалось, что она больше никогда не уснет.

Президент усмехнулся:

— Мы же теперь солдаты, а мне говорили, что для солдата самое главное — сон. Настоящие воины стараются улучить любое мгновение для сна. Где-то там, — добавил он, показав подбородком на просевший потолок, — за нас сражается сухопутный линкор. Мы еще можем победить и должны быть к этому готовы. Будет скверно, если в самый неподходящий момент я слечу с катушек от усталости. И вы тоже должны быть в форме.

Сначала Кафари не поняла, что именно имеет в виду президент, и с разинутым ртом смотрела, как он, со шваброй в руке, рассуждает о будущем своей планеты. Потом до нее дошел смысл слов Лендана, и ей снова стало страшно.

«Он же надеется, что я его спасу! А почему именно я?! У него же есть профессиональный телохранитель, живой и здоровый, готовый в любой миг пожертвовать своей жизнью за президента…»

Но тут Кафари поперхнулась.

Да, телохранитель готов умереть за Лендана, но президент не хочет думать о смерти! Он рассчитывает на то, что она выживет, и он спасется вместе с ней! Было очевидно, что свои основные надежды Лендан почему-то связывает именно с Кафари.

— Если мне нужно сейчас что-нибудь делать, я полностью в вашем распоряжении, — сказал президент.

Кафари задумалась, открыла было рот, но тут же тряхнула головой:

— Пожалуй, вы правильно придумали! Подметите пол! Если нас снова собьет с ног, мы, по крайней мере, не порежемся о стекло. Кроме того, надо попробовать заделать трубу! — Она кивнула на лужу воды под раковиной. — А еще надо разложить рассыпавшиеся патроны. Если нам понадобится в спешке перезаряжать оружие, в таком хаосе у нас это не выйдет.

— Я сделаю это, — вызвался Дэнни Гамаль.

Кафари обернулась и увидела, что мать и сын уже на ногах и готовы приняться за дело. Девушка не сомневалась в том, что мальчик в состоянии различить патроны по размеру, длине дульца у гильзы, по типу пули в ней, по маркировке на донном срезе, тому, есть или нет у этого патрона фланец. Он явно разбирался даже в патронах без гильз, потому что к некоторым типам оружия требовались именно таковые.

В его возрасте Кафари была такой же и поэтому сейчас лишь устало улыбнулась мальчику:

— Хорошо, Дэнни! Спасибо!

Мальчик начал рыться в патронах. Айша Гамаль взглянула Кафари в глаза, потом кивнула своим мыслям и стала разыскивать инструмент, чтобы починить раковину. Находясь внизу, девушке было трудно понять, заклинило ли люк, и она стала отдирать от стены последние оставшиеся рядом с ней полки. Если и они рухнут, может еще кого-нибудь придавить! Закончив с полками, Кафари начала разбирать раскиданные по полу вещи. В одну кучу она складывала съестные припасы. В другую — ненужные сейчас инструменты и снаряжение. В третью — все то, что могло им сейчас хоть как-то пригодиться: консервные ножи, котелки, свечи и фонарики. Им повезло не только в том, что подвал оказался достаточно крепким. В нем даже по-прежнему горел свет. Очевидно, явакские денги еще не полностью растоптали дом и не оборвали провода, идущие к гидроэлектростанции на плотине. Благодарная мысль о надежно укрывшем их убежище была смыта волной ужаса, окатившей Кафари. Она поняла, что яваки собираются не просто захватить каньон, но и населить его своими соплеменниками. При виде свечей и фонариков ей немного полегчало. Сидеть в полной темноте и слушать, как денги палят у них над головой по атакующей их джефферсонской авиации, было бы невыносимо.

Еще больше успокоил Кафари вид уцелевших ящиков с патронами. Она стала расставлять их рядом с оружием, чтобы быстро перезаряжать винтовки и пистолеты, если дело дойдет до перестрелки. Она заметила, что телохранитель президента одобрительно наблюдает за ее действиями. Он даже помог ей таскать ящики, хотя и следил вполглаза за люком в потолке и за тем, какое положение относительно него занимает президент. Раньше Кафари ни за что не заметила бы, как внимательно Ори прислушивается к малейшему звуку снаружи. Девушка поняла, что события последних часов многому ее научили, и подумала, что после нашествия она, наверное, будет уже не той, какой была раньше. Несмотря ни на что, в душе Кафари все сильнее крепла вера в спасение.

Девушка с надеждой вспоминала, с какой скоростью искали цели орудия сухопутного линкора. Она мельком видела линкор лишь один раз, во время учебной атаки авиации, но это зрелище произвело на нее неизгладимое впечатление. Появился в воспоминаниях Кафари и командир этого гиганта. Ей самой было непонятно, почему при мысли о нем к ее сердцу приливала теплая волна уверенности и покоя.

«Может быть, все дело в его глазах», — думала Кафари. Это были глаза человека, пережившего не одну кровавую бойню. То, что человек может выйти из такой передряги живым, придавало Кафари уверенности в собственных силах. Хотя, по правде говоря, командира линкора защищали четырнадцать тысяч тонн сверхпрочной брони, а также арсенал оружия, сделавший бы честь крупной военной базе. Кафари только сейчас поняла, что таится в бездонных грустных глазах Саймона Хрустинова. Теперь ей было ясно, что это глаза настоящего героя, не зря надевшего малиновую форму Кибернетической бригады.

«Как бы я хотела ему об этом сказать! — вдруг подумала Кафари. — Я поблагодарила бы его за то, что он прилетел нас защищать. За то, что он решился вновь пережить весь этот ужас ради спасения людей, о которых он совсем ничего не знает! Даже если я не смогу сказать ему это сама, я не буду огорчаться, — решила Кафари, — ведь рано или поздно он услышит это от кого-нибудь другого!» Она как раз представляла себе эту сцену, когда подвал затрясся от грохота, напоминающего нестерпимо громкие раскаты далекого грома. Девушка подскочила на месте. Со стороны Шахматного ущелья снова донесся далекий грохот. Айша Гамаль встревоженно посмотрела Кафари в глаза. Женщина ничего не сказала, но Кафари прочла в ее взгляде предвкушение опасности и решимость бороться до конца. Раненый водитель застонал и пополз под раковину, которую чинила Айша.