Андрей Измайлов - Нрав трав или Владимир Ильич очень не любил герань

- 40

Он обернулся - на него смотрели двое мужчин: один средних лет, другой - довольно пожилой. Того, что звал Роба, коренастого толстячка с залихватскими усами и глубокой бороздкой на подбородке, он узнал. Сэр Перси Грегори, Верховный Судья Графства - так представила его миссис Гиффорд.

Высокого седоволосого спутника сэра Перси Роб помнил смутно, в длинном ряду гостей, проходивших мимо во время церемонии знакомства, он не обратил на себя внимание. Роб коротко поклонился и спросил:

- Вы звали меня, сэр?

- Это тот самый юноша, Харкорт, - кивнул сэр Перси своему приятелю. - Сын кузины Мэгги Гиффорд.

Харкорт кивнул в ответ, буравя Роба маленькими острыми глазками за стеклами очков в золотой оправе.

- Сэр Перси сказал, что ты приехал из Непала. Как тесен мир! Я жил там в молодости, - он холодно улыбнулся. - Конечно, с тех пор прошло несколько лет.

Роб надеялся, что они не заметили его испуга. Он поискал глазами миссис Гиффорд, но ее нигде не было видно. Вдруг он понял, что сэр Перси и Харкорт внимательно наблюдают за ним, и выдавил из себя улыбку.

- Безусловно, это большая страна, - сказал Харкорт. - Больше пятидесяти тысяч квадратных миль.

- Да, сэр, - с благодарностью ответил Роб.

Но передышка была недолгой.

- А где ты там жил? - спросил Харкорт.

Лихорадочно вспоминая все, что удалось наскрести из книг, Роб выпалил:

- В Катманду.

- Я там прожил целый год, - оживился Харкорт. - Ты знаешь Деннингов?

Роб мгновенно сообразил,что безопаснее отрицать, иначе начнутся новые вопросы, на которые он наверняка не найдет ответа. Однако, когда бровь Харкорта удивленно изогнулась, он почувствовал, что избрал неверную тактику.

- Странно, - сказал Харкорт. - Их род живет там уже двести лет.

Харкорт продолжал разглагольствовать о Катманду, время от времени задавая вопросы, на которые Роб, как мог, отвечал. Однако, ему постоянно мерещилось, что Харкорт недоволен его ответами, а сэр Перси смотрит с подозрением. Роб смутился и стал говорить неуверенно, сбиваясь.

- Вы заметили его акцент? - вдруг сказал Харкорт.

- Да, необычный, - кивнул сэр Перси.

Роб взял себя в руки. Как глупо было надеяться, что ему удастся выйти сухим из воды. "Интересно, они сразу пошлют за полицией или подождут до конца пикника?" - раздумывал Роб.

- Очень необычный, - подтвердил Харкорт, хихикнув. - Типичный гнусавый выговор непальских поселенцев. Старина Дамбо Деннинг говорил точь в точь, как этот мальчик. Он умер, а сынок его пропал где-то, даже не вспомнил об отце. - Он покачал головой. - Люди забывчивы, мой друг.

- Это верно, - сказал сэр Перси и кивнул Робу, отпуская его. - А не раздобыть ли нам по чашечке чая, мой милый Харкорт?

Глава седьмая

РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ

Лето в тот год выдалось чудесное, никто из старожилов не помнил такого. Дни стояли жаркие и ясные; даже если утром наползал туман, через

- 41

час солнце рассеивало его. Изредка собирались тучи, чтобы напоить землю коротким обильным дождем.

Скучать Робу не приходилось. Теперь у него была своя лошадь - серая в яблоках кобыла Песенка, и Роб с Майком вдоволь катались в окрестностях имения. Каждую неделю где-нибудь открывались ярмарки. Изумительные цветы, аппетитные овощи, фрукты выставлялись на суд зрителей в длинных павильонах. Конные состязания сменяли друг друга. Роб не участвовал в скачках, хоть он и научился ездить верхом довольно сносно, но до мастерства Майка ему было далеко. На реке близ Оксфорда прошла регата. Не остался обойденным и крикет; эта игра, давно забытая в Урбансах, своей медлительностью и педантичностью как нельзя лучше подходила к размеренной жизни Графства. И, конечно же, без конца устраивались пикники и вечеринки.

Один такой прием давался в честь ежегодного состязания лучников. Праздник проходил в двадцати милях от дома Гиффордов, в имении Верховного судьи, сэра Перси Грегори, который сам был искусным стрелком. Роб и Майк приехали за день до открытия и ночевали в палаточном лагере, разбитом в парке имения.

Утром Роб заявил, что хочет выступить. Майк удивленно посмотрел на него, но ответил:

- А что? Отличная мысль.

Однако, когда прошел минутный порыв бесшабашной смелости, Роб испугался и хотел отказаться от сумасбродной затеи. Да, ему нравилось стрелять из лука. Правда, Майк и здесь превосходил его, как и во всем остальном. Но стоило ли рисковать? Не разумнее ли было в его положении держаться в тени, оставаясь для всех просто кузеном Майка, приехавшим с Востока? Майк, впрочем, не согласился с ним:

- Наоборот! Если ты будешь сидеть тихо, как мышь, тогда уж точно начнутся пересуды. Слишком подозрительно.

Состязание проходило в шесть этапов. По жребию Роб и Майк оказались в разных группах. Сначала Роб нервничал, но быстро пристрелялся, рука стала тверже, и он даже заслужил аплодисменты особенно удачными выстрелами. В финале Роб был третьим, Майк - лишь одиннадцатым.

Сэр Перси вручил Робу малую серебряную медаль.

- Хорошо стреляешь, парень! - похвалил он. - Наверное, занимался в Непале?

Роба так и подмывало сказать, что три месяца назад он впервые в жизни увидел лук и стрелы.

- Чуть-чуть, сэр.

- Не вздумай бросать. У тебя отличные задатки.

Майк поздравил его довольно искренне. Поначалу, окрыленный победой, Роб не заметил странной перемены в настроении друга. Это была не обида, не зависть, скорее - изумление. Майк немало удивился тому, что Роб одолел его хоть в чем-то. Ученик превзошел учителя. Робу вдруг пришло в голову, что вся эта затея: привести в дом беглого мальчишку из Урбанса и выдавать его за джентри - была для Майка чем-то вроде спорта. И на Роба он смотрел как на забаву, а не живого человека со своими мыслями, чувствами, желаниями. Теперь, когда Майк был вынужден признать превосходство своего подопечного даже в такой ничтожной малости, он поневоле взглянул на него другими глазами. С уважением.

Роб немного обиделся, но ему не хотелось долго дуться. Пусть Майк считает себя непревзойденным, пусть задается. Главное, что Роб доказал: он не беспомощная игрушка капризного дитяти, он и сам кое-что умеет.

- 42

***

Вечером того же дня, когда они лежали в палатке, глядя на летучих мышей, носящихся в сумеречном небе, Майк вдруг стал расспрашивать Роба о его прежней жизни. Об Урбансе. Майк заговорил об этом впервые. Как и все в Графстве, он знал об Урбансе совсем немного, но достаточно, чтобы презирать этот мир толпы, мчащихся с сумасшедшей скоростью электромобилей, уличной толкотни, пьяных бунтов, отвратительных хрипов поп-музыки, головидения и кровожадных Игр. Мир, где ели искусственную пищу и наслаждались ею; где никто не знал, как себя вести, как одеваться, как поддержать учтивую беседу, да и вообще как правильно произносить слова. В Графстве знали, что этот ужасный мир существует, но предпочитали не вспоминать о нем и благодарили Создателя, что он избавил их от участи урбитов.