Иван Наумов - Мальчик с саблей (сборник)

Поэтому никаких «если что», сказал себе Эрик. Чёрный человек замер совсем рядом. Он ведь всё время рядом, он никуда не торопится, питается моим временем и моим страхом. Но сегодня тороплюсь я. Столько всего, с чем ещё предстоит разобраться. Тот же Тигунга.

Эльза издалека махнула рукой. Правильно, что тянуть-то?

Здравствуй, Тухлятина. В этом мире нам двоим слишком тесно. Я пришёл за тобой.

Эрику Умберсу хватило пяти шагов, чтобы полностью погрузиться в тень.

Силой и лаской

Не могу, говорит, тебя любить.

Всё по швам. В клочья. Всё-всё-всё.

Говорит:

– Глупая ты.

Хочу возразить, возмутиться – а у кого из нас красный диплом мехмата? А как же моя кандидатская по частным решениям задачи трёх тел? А как же?..

– Ты реши сначала задачу двух тел, – горячо и зло шепчет Макс прямо мне в лицо. – Вот они мы – ты и я, а толку?

Постель – как клетка, как ринг, из которого нельзя выйти. Тусклый ночник заливает поле боя ярче сотни прожекторов. Некуда спрятаться.

– Я не вижу тебя. Ни утром. Ни вечером. Ни ночью! – Гвоздь за гвоздём, он умеет. – Ты обменяла меня на… это! – Палец-молния бьёт в потолок.

Зелёные цифры часов – как счётчик такси. Ноль-три-один-четыре. Пи. Время Пифагора. Да, я пришла домой десять минут назад.

Нагота не объединяет, а разделяет нас. По перекрученным простыням бродит электричество.

– Это ненадолго! – оправдываюсь – опять, в тысячный раз оправдываюсь я. – Скоро будет график, и посменная работа, и надо только немного потерпеть, Макс! Джаф обещал, что осталось совсем чуть-чуть…

Так поднимают с пола и прикладывают друг к другу осколки какой-нибудь сахарницы – зная заранее, что склеивать смысла нет.

– Джафар вас за лохушек держит, а вы рады уши развесить! Семь царевен, ахи-охи…

Прорывается наружу тот Макс, которого я стараюсь не видеть, не замечать, даже не представлять. Мой парень преодолевает ступеньку за ступенькой – по лестнице, уходящей за облака. Он ценит деньги, потому что знает, как они достаются. Он умеет подать себя – каждым жестом, взглядом, поворотом головы… И иногда он абсолютно, совершенно безжалостен.

Макс успешен – в рамках тесного, размером с планету, мирка дилеров бытовой техники. И знает эти рамки. И ощущает разницу между своим бизнесом и моим делом. И сжигает себя самоиронией. Но сейчас человек-пылесос вышел из себя. Содержимое мусоросборника того и гляди вырвется наружу.

– Всё как всегда: ты не со мной. Где угодно, только не здесь. Я к тебе лицом – а ты спиной! Не бывает, понимаешь, не бывает такой любви! – о, это старая фишка, заезженная пластинка.

Я лишь щурюсь, чтобы не смотреть, не слышать, не чувствовать. Я в домике.

– Ты мне больно делаешь, Лёлька! – кричит Макс в полутьме. – Что тебе дороже?!

Его радужка светится словно тонкая воздушная плёнка вокруг чёрной ночной Земли.

А где-то там, далеко за пределами атмосферы, скользят сквозь пустоту умные рыбки, блестя невесомой чешуёй. Старенькие «Ресурсы» и «Океаны», застывшие в геостационаре «Электро», безымянные номерные военные штуковины. Навигация, связь, наука, разведка. Стайки серийных «Циклопов» и «Авгуров». Можно протянуть руку и погладить их угловатые бока.

Если ты ставишь вопрос ребром, Макс, то я выбираю спутники.

Теперь всё и впрямь по-другому. Макс бы удивился. Хотя, конечно, Джафово «чуть-чуть» растянулось ещё не на один год…

У меня безупречная осанка, слегка усталый взгляд много повидавшей женщины, две бесшумных тени за спиной и маленький серебряный значок на лацкане делового пиджака. Я работаю ровно по десять часов один раз в четыре дня. Я отдыхаю в любом уголке мира, куда есть смысл метнуться максимум на восемьдесят шесть часов. У нас в «Орбитах и Траекториях» чёткий график.

Рядом с проходной толпится молодняк – перепуганные глазастые девчушки, нескончаемый поток соискательниц. Всем хочется райской жизни, и особенно манит отсутствие изначальных ограничений. В «Орбитах» могут пригодиться и сирые, и убогие – критерии отбора куда сложнее и куда проще.

Минуя сканер и первый пост охраны, я взлетаю по широким ступеням и скрываюсь за дверью с пафосной голографической табличкой. «Начальник отдела расчёта траекторий» – так же записано и в моей трудовой книжке, надёжно похороненной в подвалах Джафовой бухгалтерии. Враньё в трёх словах из четырёх.

Другой выход из кабинета ведёт во внутренний коридор. За вторым постом уже нет чужих. В комнате релаксации разлеглись, как игуаны, девчонки-орби из ночной смены. При виде меня они чуть-чуть подбираются из положения «расслабон» в «очень вольно» – это вместо приветствия. Навстречу спешит Милка, несостоявшийся свипер, моя единственная настоящая подруга.

– До вахты время есть? – в глазах шаловливые огоньки. – Там новеньких на чешуе проверяют, прикольно!

Прикольно – не то слово. Милка тащит меня в аппаратную. Техники не особенно рады нашему появлению, но, видя меня, смиряются с неизбежным. Царевнам в «Орбитах» не перечат.

За панорамным зеркальным стеклом – семь крошечных комнатушек, и в каждой сидит по девчонке. Это для них не первый и не последний тест на трудоустройство в корпорацию. Но самый – и единственный – по-настоящему важный, о чём они, впрочем, не подозревают.

Стул, стол, стеклянная салатная миска, наполненная блестящим, полупрозрачным. Полная миска наноматериала, нанки. Невесомых колечек размером чуть меньше копейки. Ноу-хау нашего мудрого Джафа.

Скажи я «сверхпроводящая керамика» или «реструктуризированный полимерный композит», яснее не стало бы. Нанка – она и есть нанка.

Девчонки опасливо погружают ладони в рассыпчатое стекло, перебирают колечки, катают их в горсти…

– На кого ставят многоопытные свиперы? – косится на меня технарь по имени Валька – единственный обитатель аппаратной, кто рад меня видеть и не скрывает этого.

Свиперы – это в кёрлинге такие тётки со швабрами. Бегут, суетятся, шлифуют или царапают лёд перед скользящим камнем, подправляя направление его движения. Траекторию.

– Вон, – я киваю на третью кабинку, – как царь Кощей над златом чахнет.

Длинноносая девица, насупив брови, всматривается в свои открытые ладони. Между пальцами радужным водопадом просачиваются колечки чешуи.

Пластиковые манипуляторы выдвигаются из стен и переносят посудины с нанкой в прозрачные вакуумные шкафы. Внутренний контур каждого колечка, соприкоснувшегося с твоей рукой, ловит какое-то колебание, эманацию, и запоминает её навсегда. Чешуя – штука одноразовая. Колечки почувствовали тебя. Вопрос, почувствуешь ли их ты.

– Подойдите к шкафу, – голос кадровика транслируется одновременно во все семь кабин. – Положите ладони на стекло и постарайтесь притянуть или оттолкнуть тестовый материал.