Евгений Гаркушев - Афанадор

– Так-так, – высоким голосом закричал старичок, потирая руки. – Чуть не подстрелили тебя, милейший? Или это удачное представление?

Дима не понял, о чем говорит карлик, и промолчал. Старик тем временем извлек из-под стола хрустальный шар и вгляделся в него.

– Рыщут над скалами, – объявил он. – Не верят, что потеряли. Или делают вид. Ты почему убегал от них, мальчик? – он пронзительно воззрился на Галкина.

– Не знаю, – пробормотал Дима.

– Интеллектом ты не блещешь, – заметил карлик.

– Точно, – подтвердил великан.

Галкин решил, что слышать такое от большой обезьяны довольно-таки неприятно. Обида придала ему смелости.

– Вы кто такие будете? Тоже у Блескальцева на службе? – спросил он.

– У Блескальцева? – удивился старичок. – Стало быть, у тебя с ним ссора вышла?

– Можно сказать, – признался Дима.

– Сколько же тебе лет, ребенок, что ты ссоришься с самим Блескальцевым? – спросил старик.

– Тринадцать.

– По какому календарю?

Дима подивился нелепости вопроса, но понял, что ответить на него не может. Действительно – по какому календарю? По нашему, понятное дело. Только по какому нашему?

– Он притворяется малышом, – подал голос волосатый великан из-за спины мальчика.

– Никакой я не малыш! – возмутился Галкин.

– Ты прав, Ых, – вдруг согласился старик. – Он и есть малыш. Никто не будет спорить с тем, что он ребенок, кроме настоящего ребенка…

– А если я назову ребенком вас? – спросил Дима.

– Утверждение это абсурдное, и спорить с ним, в силу его абсурдности, я, конечно, не стану, – ответил карлик. – Присаживайся, мальчик. От Ыха не убежишь, так что расслабься и чувствуй себя как дома.

Дима увидел несколько деревянных стульев возле стены и сел на один из них.

– Вы, наверное, тоже меня усыпить хотите? – спросил он.

– Да не мешало бы, – прорычал сзади Ых. – Ведь ты участвовал в нападении на старину Ника?

Дима изумился еще больше, если только это было возможно.

– В нападении? Да только на меня в последнее время и нападают. То одни бандиты, то другие.

– Что скажешь, Ых? – спросил старик.

– Улики налицо, Тардавкус, – ответил волосатый. – От него пахнет бронзой навигационного шара Афанадора. На руке у него – прибор задвинутых. О чем это говорит, если не о том, что он их агент? И что он приложил свою маленькую лапку к исчезновению нашего доброго товарища?

Дима был ошеломлен потоком обрушившихся на него обвинений. Он понял, что под “задвинутыми” Ых подразумевал “продвинутых”. Наверное, они сделали волосатому немало гадостей, раз он видел их происки всюду!

– Думаю, его все же надо показать Аристарху, – с сомнением пробормотал Тардавкус. – Не усыплять же его прямо здесь, как делают «продвинутые»? К тому же, он ребенок…

– Они бы тебя сразу усыпили. А меня и подавно, – заметил Ых.

– И все равно – это не наш метод. Он еще маленький. Поэтому нужно спешить к Аристарху. Как ты думаешь, мальчик не слишком опасен?

– Пока я рядом – нет, – ответил Ых.

– А его прибор не взорвется?

– Если и взорвется – разве нам это повредит?

– Нам – нет. Но он может пострадать, – заметил Тардавкус.

– Ну… – замялся Ых. – Твои часы не бабахнут? – спросил он Диму.

– Вряд ли. «Продвинутые» уже взорвали бы их, если могли.

– И то правда, – обрадовался Ых. – Если он, конечно, не врет. А если врет – ему же хуже. Нас-то взрыв не достанет!

Дима не понял, откуда у Волосатого такая уверенность, но спрашивать не стал.

– Пошли! – вскричал старичок и неожиданно прытко сорвался с места. Прямо в каменной стене загорелся фиолетовый прямоугольник, и образовался проход.

– Двигай, – приказал Диме Ых, когда старичок проворно нырнул в открывшийся лаз. – Не все же мне тебя на руках носить?

Дима побежал следом за старичком. Опять он тащил свои сумки, которые непостижимым образом сумел не выпустить, ни когда в него начали стрелять, ни когда его схватил Ых. Тащил и размышлял над тем, что на роду ему написано бегать везде с поклажей.

Пол в коридоре был каменный, ровный. Время от времени ход сворачивал в сторону. Довольно часто в нем появлялись светящиеся арки, перед которыми старичок что-то задорно кричал. Иногда ему словно из-за стены отвечали тонкие или басовитые голоса.

Дима уже сильно запыхался – пробежали они не меньше, чем километр. Если бы не сумки, он бы, конечно, никогда не отстал от коротконогого старичка, а так тому приходилось подбадривать мальчика. По подсчетам Галкина, они были уже где-то в районе Охотничьего пруда в двух километрах от Ковалевки, где разводили рыбу. А уж на какой глубине под землей, он не мог даже представить. Кто бы мог подумать, что рядом с его домом есть такие длинные подземные ходы! Может быть, это бывшая шахта?

Как ни странно, настроение у Димы было отличным. Несмотря на то, что сзади пыхтел Ых, который посматривал на него злобно, Галкин почему-то думал, что приключение закончится вовсе не плохо. Это у Блескальцева, и даже у Дермидонтова у него все время было как-то тяжело на душе. А сейчас он был даже чему-то рад. Может быть, тому, что его не поймали и не испепелили продвинутые Блескальцева. Ых и Тардавкус, похоже, не из их компании. Но вообще-то, конечно, личностями они были очень странными. Особенно Ых.

Еще одна, сияющая голубым арка, и Тардавкус вдруг юркнул вбок, в открывшуюся дверь. Дима едва не пробежал мимо, но Ых не зло схватил его за шиворот и направил в нужную дверь. Дима выскочил в какую-то темную комнату, следом за Тардавкусом промчался по полутемному коридору с деревянным полом и вдруг оказался под открытым небом. Точнее, в беседке из темного дерева. С потолка свисали синие и красные ленты, которые качались на легком ветру. Было довольно прохладно, но, что самое удивительное, ярко светило солнце. Полчаса назад небо было сплошь серым.

Мальчик сделал еще несколько шагов и ахнул. Небо оказалось пронзительно синим, но Диму поразило не это. Вокруг возвышались блистающие снежные горы. Ближе, чем за пятьсот километров от Ковалевки, гор не было – только скалы и холмы, которые остались от древнего Донецкого кряжа. И, тем не менее, белоснежные горы сияли под ярким сапфировым небом. И с одной, и с другой стороны от беседки. А беседка, в которой оказались Тардавкус, Дима и Ых, стояла посреди большого каменного двора.

Напротив возвышался двухэтажный дом со сводчатыми окнами. Сбоку виднелась еще одна группа одноэтажных строений, подозрительно напомнившая Диме хлев и амбары, сооруженные из камня. С другой стороны двора на фоне серого каменной стены ярко выделялась красно-синяя пагода с уступчатой крышей. Солнце стояло низко над горами по правую руку от мальчика.