Вячеслав Шалыгин - Враг внутри

— Вы доказали, что являетесь весьма достойным противником, — отвесил он Андрею комплимент. — Я выполняю свою часть нашего соглашения и надеюсь, что вы исполните свою?

— Не здесь, — ответил Серегин. — Пусть девушка останется, а мы с вами поедем в более удобное для беседы местечко…

— Я рад, что вы понимаете меня практически без слов, — комиссар снова улыбнулся и, выпустив Машин локоть, указал на дверь. — Прошу вас, Андрей Иванович…

Андрей ободряюще улыбнулся девушке и покинул ресторан в сопровождении настороженных агентов.

— Вы свободны, — возвращая Маше её сумочку с деньгами и документами, сказал Холмогоров, — на какое-то время…

Он криво улыбнулся и вышел следом за сотрудниками.

— Быстро в подсобку, пока они не вернулись! — шепотом приказал растерянной девушке наблюдавший за сценой ареста официант.

— Как же так? — Маша, постоянно оглядываясь, прошла за парнем в кухню, а затем, мимо холодильных шкафов и вытяжек, на склад.

— Все продумано, — попытался успокоить её официант. — Если не веришь, спроси у связного. Он ожидает тебя с большим нетерпением…

Глава 17

Андрей с трудом разлепил веки и глубоко вдохнул сырой, холодный воздух. Просыпаться было неимоверно тяжело. В сознании царила полная неразбериха, а по телу разливалась непреодолимая слабость. Водоворот приключений последних месяцев будто выжал из его разума и мышц все соки. События развивались настолько быстро, а последствия на первый взгляд заурядных происшествий оказались столь значительными, что он до сих пор не мог прийти в себя и осмыслить случившееся в должной мере. Обычно подобные рассказы сопровождаются словами «стояла такая-то погода» или «однажды, на самом краю Земли», но Андрей ничего не помнил ни о погоде, ни о месте, в котором находился. Ему казалось, что стоит осень или весна. Он взглянул в раскрытое окно и зябко передернул плечами. Видимо, сегодняшний день должен был стать особым, ведь все предыдущие прошли при наглухо задраенных ставнях и бледном искусственном освещении… Трава на ровных газонах выглядела несвежей, а грязь разливалась по территории неухоженного двора насколько хватал глаз. Весна? Однако на деревьях висели дряблые зеленые листья, которые не смогли бы выдержать многократные атаки зимнего ветра. Осень?

В последнее время все, происходящее вокруг, Серегин воспринимал на слух. На самом деле держать его, как буйнопомешанного, в темном карцере не было необходимости, но люди из Агентства использовали служебные помещения некоторых учреждений не по прямому назначению, а как раз наоборот и, видимо, решили, что Андрею просто необходимо немного отдохнуть именно в полуподвале во всех смыслах закрытой клиники. Узник давно потерял счет времени, но так и не сошел с ума, цепляясь за главную цель своего существования зубами и когтями. Теперь он уже действительно не понимал, какой стоит сезон и даже год, но сдаваться не желал. Надсмотрщики почему-то заставили его очнуться, но он был уверен, что их решение не имеет никакой сострадательной основы.

Постель была чистой, впрочем, так же, как свежая, пахнущая снегом пижама. Серегин был на удивление гладко выбрит и коротко подстрижен. Ему страшно хотелось пить, но прежде, чем протянуть руку к стакану с водой, он осмотрел свое пристанище и пришел к неутешительному выводу. Дверь была явно на замке, а на окнах чернели толстые железные решетки.

Не успел Андрей осушить стакан, как на его пробуждение последовала реакция с другой стороны двери. Зазвенели ключи, лязгнул замок, и на пороге палаты возникли три человека. Лица двоих он смутно припоминал: это были санитары, которые посещали его по четыре раза в день, а вот внешность третьего не вызвала в сознании Серегина особых ассоциаций. Разве что — с хорошенько вылизавшимся котом.

— У нас не так много времени, Андрей Иванович, — обратился к Серегину незнакомец, усаживаясь на принесенный одним из санитаров стул, — а потому перейдем сразу к делу…

Андрей уже почти полностью владел собственным телом, но с памятью пока что-то не ладилось. Он был готов поклясться, что голос посетителя уже слышал, но где и при каких обстоятельствах не помнил, хоть убей.

Он молча кивнул и поднял на гостя безразличный взгляд.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался незнакомец.

Если этот вопрос имел отношение к делу, то оно Серегину заранее не нравилось. Андрей всегда относился к насилию с предубеждением, тем более — в отношении себя любимого. Как он себя чувствовал? Как трухлявый пень или тщательно растоптанный окурок.

— Прекрасно, — тем не менее соврал Андрей, с трудом ворочая пересохшим языком. — С кем имею честь?

— Холмогоров, — представился гость, явно не собираясь протягивать руку. — Ваш лечащий врач говорит, что через пару месяцев вы сможете покинуть это грустное пристанище и продолжить курс лечения в общем отделении.

— Какое счастье, — пробормотал Серегин. — Мой лечащий врач на редкость душевный человек…

Андрею страшно хотелось спать, но он собрал в кулак остатки воли и изобразил на лице ухмылку. Внутренний голос требовал воздержаться от комментариев, но Серегин ответил ему такими выразительными словами, что второе «я» тут же заткнулось.

— Однако у меня есть пара вопросов, которые не терпят отлагательства, — словно не слыша замечаний собеседника, продолжил свой монолог Холмогоров.

— У меня тоже есть один вопрос, — снова перебил его Андрей. — От какого заболевания меня пытаются излечить?

— Это не имеет отношения к делу, — ответил посетитель.

— Рад был поболтать, — сказал Серегин, снова укладываясь на кровать.

Холмогоров, казалось, ничуть не удивился его реакции. Он бросил короткий взгляд на одного из санитаров, и голень Андрея тут же обожгла страшная боль. Он вскрикнул и снова уселся на пружинящей кровати, потирая место ушиба. Санитар спрятал резиновую дубинку за спину и отошел чуть назад.

— Итак, продолжим, — равнодушно произнес посетитель. — Во время послеполетной беседы вы заявили, что отдали нам единственную запись контакта, однако вскоре выяснилось, что это не так. Где дубликат?

— Даже примерно не представляю, о чем идет речь, — очень честно глядя на собеседника, соврал Серегин и тут же получил второй удар, на этот раз по плечу.

Боль была не такой сильной, но Андрей все равно не находил в ней ничего приятного. Ему вспомнилась совместная жизнь с Машей, которая получала особое наслаждение, если в финале любовного акта он шлепал её пониже спины или грубо хватал за волосы. Серегин потер место нового ушиба и, недолго подумав, пришел к выводу, что, догадайся он купить такую замечательную вещь, как резиновая дубинка, девица не сбежала бы с одним из его приятелей, а самому Андрею, в результате длинной цепи событий, не довелось бы угодить в психушку.