Михаил Савеличев - Тигр, тигр, светло горящий !

Кирилл так и не узнал окружающую местность, пока мальчишка не подвел его к собственной двери. Кирилл хотел сказать, что Поводырь ошибся, что это совсем не то место, которое ему нужно, но тут дверь на настойчивый звонок Поводыря распахнулась и он столкнулся нос к носу с Андреем. Это действительно была его студия, но зашли они в нее совсем с другой стороны и совсем в другую дверь, которую он до этого момента никогда не замечал.

Получив деньги, Поводырь махнул рукой и исчез в толпе, а Кирилл вошел в свои апартаменты. Помещение было сравнительно невелико — всего-то шесть комнат, студийный зал, гальюн с ванной и бассейном, в котором не было воды, и небольшой ангар, набитый аппаратурой неизвестного назначения, доставшейся им от предыдущего жильца-подрывника в наследство. Все комнаты были хорошо обставлены и всегда чисто убраны, так как предприимчивой Жанне удалось поймать бродячего киберуборщика и перепрограммировать, от чего он круглые сутки боролся с несуществующей грязью и мешался под ногами, вползая в кадр в самые ответственные моменты творчества и личной жизни. Но Кириллу, выросшему в тесноте купола Титан-сити этого было вполне достаточно и иногда порой тяготило этой «роскошью». Андрей же и Жанна, испорченные земными просторами, постоянно пилили Кирилла, подбивая его перебраться в имеющийся на примете свободный Дворец Съездов или совсем уж скромную Пирамиду Хеопса. Кирилл на это никак не реагировал и позиционная война тянулась уже второй год.

Единственное, что теперь не нравилось Кириллу в его студии, так это обнаружившийся тайный лаз в их берлогу. Конечно, эту дверь можно заварить, но кто даст гарантию, что завтра Поводырь не приведет его через потолок или, не дай бог, через унитаз? Ладно, в конце концов мы тоже за гласность и свободу слова, а тайна личности их самым беспардонным образом нарушает.

— Как добрался? Кофе будешь? — дежурно спросил его Андрей, следуя за ним по пятам, надо полагать в поиске старых холстов с нарисованным очагом.

В студию заглянула Жанна, под стать ситуации с кудрявыми волосами, выкрашенными в небесно-голубой цвет.

— Ребята, вы что — клад ищете? — мило улыбнулась она. Кирилл рявкнул и она снова испарилась.

— Да не переживай ты так, — стал его успокаивать Андрей, — Если бы ты знал, через сколько различных мест я сюда уже попадал. Это не стены, а голландский сыр какой-то. Однажды мы в окно, — Кирилл остановил свою беготню и изумленно уставился на висевшую на стене голограмму облаков, которая собственно и изображала единственное окно в их студии, но Андрей мгновенно среагировал и закончил, — чуть к соседу не влезли. Мы же тебе давно с Жанчиком предлагаем в Гробницу Нифиртити («Клеопатры», — подала голос остроухая Жанчик) переехать. Как люди бы жили.

Кирилл раздраженно махнул рукой:

— Да я не про это. День сегодня предстоит сумасшедший, а у меня ничего не готово. Да, кстати, Жанна! — заревел Желтый Тигр на все логово.

Жанна материализовалась с блокнотом в руках и Кирилл стал диктовать:

— Во-первых, список всех возможных вопросов Суки Пэм с моими, разумеется, ответами. Через десять минут. Готовый вчерашний материал. С цензурой. Через пятнадцать минут. Заказ на Окно до Плисецка, сейчас же. Кофе. Уже минуту назад. Раз-з-зойдись!

Все разошлись. Жанна бросилась к компьютеру за распечатками, Андрей поплелся к Цензору за загубленным репортажем, который они вчера додумались снять на скотобойне, а Кирилл прошел к себе в кабинет с чашкой кипятка в руках.

Кабинет поражал убранством в стиле «Титаник» — стальной клепанный стол, стальные клепанные мягкие кресла, общим числом три, чтобы хватило на всю их шайку, стальные клепанные персидские ковры и стальной клепанный аквариум в углу в котором плескалась какая-то клепанная живность. Кирилл скинул свою клепанную куртку, уселся за свой стол и, сложив кулаки на столешнице, гордо огляделся. Было чисто, металлично, мужественно, железно, твердо и патриотично.

Стол загромождали Гималаи старых и новых материалов, обрезков пленок, обрывков листов, оптодисков, деталей к подслушивающей и подглядывающей аппаратуре, скрепки, засохшие апельсиновые корки, презервативы (Жанна до смерти боялась забеременеть даже при минете), стрелянные гильзы, молоток, три пробойника из победита-5, бриллиантовое кольцо, которое в качестве взятки забыл какой-то проситель (но имя его и просьба ни у кого не отложились в памяти и поэтому на золотишко никто не покушался), пластиковые папки с досье, фотографии с видами Сатурна и боевых крейсеров, пара бумажных книжек о вреде алкоголизма и «Песни опыта» Уильяма Блейка.

Кирилл достал затертую книжечку, открыл ее на заложенной странице и вдохновенно вслух прочитал самому себе:

Тигр, о тигр, светло горящийВ глубине полночной чащи,Кем задуман огневойСоразмерный образ твой?В небесах или в глубинахТлел огонь очей звериных?Где таился он века?Чья нашла его рука?Что за мастер, полный силы,Свил твои тугие жилыИ почувствовал меж рукСердца первый тяжкий стук?Что за горн пред ним пылал?Что за млат тебя ковал?Кто впервые сжал клещамиГневный мозг, метавший пламя?А когда весь купол звездныйОросился влагой слезнойУлыбнулся ль наконецДелу рук своих творец?Неужели та же сила,Таже мощная ладоньИ ягненка сотворила,И тебя, ночной огонь?Тигр, о тигр, светло горящийВ глубине полночной чащи!Чьей бессмертною рукойСоздан грозный образ твой?

Стихи Кириллу очень нравились и он не позволял себе читать их слишком часто. Открыл «Тигра» конечно же не он — один вид стихотворных строк наводил на него смертную тоску и тоскливую зевоту. Его подарила ему Оливия, когда однажды в один из сладострастных моментов, на пике блаженства она стала читать прерывающимся голосом строки Блейка. Это было настолько потрясающе, что Кирилл жалел о невключенной видеокамере. Потом, поддавшись на настойчивые просьбы, Оливия с его помощью повторила номер на бис, затем еще раз, еще, а потом он иссяк, а декламировать просто так Оливия отказалась.

На утро, сжалившись, она подарила ему эту книжечку с условием, что он не будет заставлять других девок читать стихи. Жанну Кирилл не заставлял и читал стихи сам. Просто так, для поднятия духа. Они действительно будили в нем нечто звериное, тигриное, от чего глаза у него начинали светиться, мышцы под кожей перекатывались твердыми комками, просыпалось невероятное чутье на сенсации, беззащитные жертвы и самок, а гневный мозг начинал метать пламя.