Лилия Баимбетова - Планета-мечта

И вот однажды старая Эльма, вбежав к комнату к заболевшей Марии, закричала, что Тэр сошел с ума и что Совет хочет изгнать Царя. Наспех одевшись, Мария побежала на площадку Совета, но она опоздала. Над ее мужем уже произнесено было Большое заклятье изгнания. И хуже того: изгнанника, закованного в цепи, похоронили заживо в расщелине между скал. Бог знает, сколько он умирал бы там, ибо вороны обладают очень большой жизненной силой. Там, в своей могиле он вряд ли умер бы скорее, чем умирает просто обреченный на изгнание. Этой не имеющей смысла жестокостью Совет как бы признавал свою вину в изгнании Царя.

Марию никто не тронул. Она должна была остаться среди вороньего народа и жить по-прежнему. А Царем стал Тэр.

Мария не была настоящей женой изгнаннику, и когда через два месяца Роден Свистопляс захотел на ней жениться, никто этому не воспрепятствовал. Это произошло на площадке Совета. При свидетелях Роден хотел надеть на девушку золотую цепочку, хоть у нее на шее уже была одна такая: ту никто не посмел снять с нее. Мария отступала, пригибая голову, но ни слезинки не появилось в ее глазах. Вдруг сильнейший магический удар разметал тех, кто выламывал девушке руки. Узник, которого считали надежно погребенным, стоял перед воронами. Он исхудал, и одежда его превратилась в лохмотья, но тем явственней ощущалась в нем безудержная колдовская мощь. Мария кинулась к мужу. Вместе они покинули Серые горы.

Мария думала, что худшее уже позади, но худшее только начиналось. Лишь сейчас она осознала, что слова Большого заклятья были не только словами:

Ничья тень да не падет на тебя,

Травы выдернут корни свои и отступят пред тобой,

Воды текучие побегут от тебя,

Воды стоячие в землю впитаются, чтобы не питать тебя,

Капли дождя обойдут тебя стороной,

Все живое отвратиться от тебя,

Все мертвое рассыплется в прах перед тобой…

Мария думала, что это слова. Но так было на самом деле. Трава вяла под его ногами, листва деревьев отворачивалась, чтобы не бросать на него своей тени. Не еды, ни питья не было ему больше в мире. Он жил лишь своей — немалой — жизненной силой, но обречен был умереть так же верно, как и погребенный в той могиле, из которой сумел выбраться. Он мог прожить еще год или два, но он уже сейчас умирал — у нее на глазах.

Так прошел год. Война все длилась, и в этой войне вороны терпели поражение. И настал день, когда Мария, отошедшая от песчаной отмели, где уснул ее муж, вернулась и увидела ужасную сцену. На мокром пляже под ненастным небом, по которому ветер гнал лохматые тучи, друг против друга стояли ее муж и старик Тэр.

— Ты виноват в том, что происходит, только ты! — кричал Тэр, и вид его при этом был столь странен, что Мария подумала: уж не безумен ли он?

Магический поединок, произошедший между ними, Мария не воспринимала никак. Она чувствовала лишь дуновение сил и понимала, что происходит между ними, но не понимала, как складывается этот поединок и на чьей стороне перевес. Кончилось же все тем, что Тэр сам кинулся на противника. Они катались по мокрому песку, но скоро изгнанник, хоть он и был истощен до крайности, начал брать верх. Он душил старика, уже не руководствуясь разумом, но лишь гневом и болью — ведь это был тот, кто читал над ним заклятье изгнания! Мария, вскрикнув, бросилась к мужу и стала разжимать его пальцы.

Изгнанник зло глянул на нее. В ее растерянных серых глазах он увидел все: он увидел, что она молода, что она устала от его боли и не хочет больше так жить. Ее юная любовь не выдержала испытание болью и отчужденностью, ибо ее муж весь этот год был холоден и безразличен с ней, она, слишком юная и слабая духом, не могла ничем поддержать его. Изгнанник протянул руку и оборвал тоненькую золотую цепочку, которую Мария носила с пятилетнего возраста. Он исчез, черная птица взмыла в небо и полетела, и Мария следила за его полетом и плакала, сама не замечая этого.

Она догнала его на перевале Трети. Была страшная вьюжная ночь. Измученная, девушка уже не шла, а брела между скал, когда увидала вдруг мужа. Она села рядом с ним и, взяв его иззябшие руки, стала целовать их.

— Тебе не нужно было приходить, — холодно и устало сказал он, но девушка лишь рассмеялась.

В ту ночь она стала его женой.

Утром, проснувшись, Мария увидела, что ее муж сидит и смотрит на нее. Такого усталого, странного и обреченного взгляда ей еще не доводилось видеть у него.

— Я умираю, — сказал он, и холод прозвучал в его голосе.

— Нет… — пробормотала она, глядя в его глаза — уже мертвые.

— Помолчи и послушай меня, — откликнулся он нетерпеливо, — иначе я не успею тебе всего сказать. В тебе — мое семя. У тебя будет два сына…

— Ты не можешь этого знать, — машинально сказала Мария, вглядываясь в его лицо и все больше убеждаясь в том, что он действительно умирает. Ужас перед его смертью вдруг нашел на нее, не раз желавшую этой смерти, желавшую освобождения. И вот ее освобождение было близко.

— Я — знаю, — сказал он, — Один из них будет великим магом, но он умрет очень рано, не успев проявить себя. Другой не будет представлять из себя ничего особенного. Но пока ты носишь этого ребенка, наделенного магической силой, часть этой силы принадлежит тебе. И этой части хватит на то, чтобы ты могла воспользоваться жезлом. Ты понимаешь?

Мария смотрела на мужа. О да, она вполне понимала, что он хотел сказать: спасение Серых гор теперь зависит от нее.

— Ты простил им? — спросила она.

Ворон зло рассмеялся. Мария часто потом вспоминала этот смех, и то, как он взглянул на нее. Они не смогли бы понять друг друга, слишком много столетий стояла между ними.

Он умер в тот же день. Мария вернулась в Серые горы, где нашла лишь руины. К тому времени из полумиллионного народа в живых оставалась лишь сотня воронов. Но Мария переломила ход войны. Все силы творения Корда были обрушены на людей, и вороны победили. Через девять месяцев после смерти мужа Мария родила близнецов, один из которых умер спустя две недели, другой же дожил до глубокой старости. Мария тоже прожила долгую жизнь — по человеческим меркам, конечно. Она умерла, оставив своего сына семидесятилетним мальчишкой, совсем еще юным и неопытным.

10. Дневник-отчет К. Михайловой.

Алатороа, Иллирийские леса, день пятый.

Лагерь наш расположен на берегу Белой. Здесь она совсем неширока, всего метров пять в самом широком месте, в иных — два, три. Белая делает в этом месте плавный поворот, и на повороте в нее впадает маленький, но довольно энергичный ручей. Между Белой и этим ручьем образовался неровный широкий клин, в остром углу которого растут деревья, а на удалении от него расположен наш лагерь.