Борис Георгиев - Нф-100: Инварианты Яна

***

Инна развернула окно расшифровки образного ряда на весь экран. Слева, поверх изображения плясали столбики индикаторов - все, кроме двух, в 'красной' зоне.

- Парадоксальный сон, - прогудел бас Синявского.

Оглянуться бы на него, но инспектор не смог оторваться от экрана. Завораживающее зрелище - чужое сновидение.

- Но ведь активность зоны Брока не падает, - возразил Сухарев.

На экране - полоса лунного света на дощатом полу, детские худые руки возятся с резиновыми дырчатыми ремешками ластов.

- Кхе! Хе-хм. И всё-таки это не сознательная деятельность, - Дмитрий Станиславович шумно дышал за правым плечом инспектора. - Он просто спит, Андрей. И будет спать часов восемь. Это я тебе гарантирую. Получил - кхе! - полную дозу. Вторую за сегодня, прошу заметить. Восемь часов как минимум, возможно, и больше проваляется без сознания. Посмотри на амплитуду альфа-ритма. И 'Аристо' успокоился.

Инспектор слышал их, но не слушал. На экране тощая детская нога - это с Яном когда-то было? - тощая детская нога, смешно вытягивая пальцы, сунулась в резиновую пасть ласты, - если и было когда-то, прошло полвека! - в резиновую пасть ласты нога провалилась безнадёжно.

'Пробует застегнуть', - думал инспектор, наблюдая за извлечёнными из памяти Горина событиями полувековой давности. 'Заметил, что не хватает дырок. Вот, значит, к чему ласты. Он увидел резиновые ремешки на перчатках доктора, и вспомнил. Ассоциация. Странно. Пятьдесят лет хранится такая чепуха. Значит, не чепуха. Они сказали, сильный эмоциональный всплеск. И я видел: страх, обречённость... Да! Обречённость, потому что противник заведомо сильнее'.

- Но почему тогда речевые центры так мощно... Не нравится мне это. Надо было у Светы спросить, что с последними сканами.

- Она сказала, скоро будет здесь, - нехотя ответила Сухареву Инна Гладких, потом чихнула, зашмыгала носом, и взмолилась:

- Андрюша, теперь-то можно мне переодеться?

Сон Горина иногда прерывался, экран темнел, потом изображение появлялось снова, и всегда с небольшим сдвигом по времени, так, будто кто-то отматывал время вспять, желая прокрутить повтор. Опять четырёхлетний мальчишка пытался затянуть ремешок, опять застывал, услышав за спиной шаги, опять оборачивался, опять его слепил вспыхнувший внезапно свет, и кто-то рослый тянул к нему руку. Рука обрастала когтями, кукожилась, зеленела, становилась похожей на лист. И вот уже не человек на экране, а куст щетинил колючки...

- Да подожди ты с переодеванием, - досадливо проворчал Сухарев и снова обратился к Синявскому:

- Вы гарантируете, что до восьми часов утра он будет без сознания? Поймите, это очень важно, чтобы не начал переосмысливать. Сны снами, но если пойдёт лавина умозаключений, построенных на разрежённых массивах данных, логические структуры сметёт как... как фигурки из спичек.

- Гарантируете... - передразнил Синявский. - Положим, я гарантирую. Ну? Что это нам даёт? Что изменится до восьми утра?

Инспектор отвлёкся от экрана, заинтересовавшись беседой. Синявский вертел в руках свою трубку, поглядывая на заместителя директора исподлобья. Тот кривил рот, с ответом медлил. Потом наконец решился:

- Многое может измениться. Света сказала, что разобралась с расшифровкой. Если мы успеем построить тензоры...

- Она всё врёт! - Инна вскочила, тряхнула головой так, что с мокрых волос полетели брызги. - Ты не понял ещё? Очнись! Она пудрит тебе мозги!

- Инна... - Андрей Николаевич попятился. - Что ты... Тебя же слушают!

- Пусть! - отчаянно пискнула мисс Гладких. - Пусть они все знают, что она морочит тебе голову, а ты... А ты и рад! Потому что ты... А она чихать на тебя хоте... А... А!.. А-чхи!

- Будьте здоровы, Инночка! - сказал от входа женский голос.

Инспектору пришлось встать, чтобы убедиться - это Берсеньева. На ней серый странного вида балахон с остроконечным капюшоном, он мокр, блестит, вода с него на пол каплет. И непонятно, давно ли Светлана Васильевна в Пещере Духов, слышала ли, что про неё говорила Инна? Если и слышала, не кажет виду, спокойна, даже весела.

'А плащ у неё тяжеленный, - отметил про себя инспектор, наблюдая, как заместитель директора помогает даме избавиться от странной хламиды. - Просвинцован он, что ли?'

Инна ничего на благопожелание не ответила. Носом шмыгнула то ли смущённо, то ли возмущённо.

- Как вы, кхе, Светочка, оделись внушительно! - с улыбкой пробасил Синявский. - Объявлена радиационная тревога?

- Нет. Но гроза там наверху просто термоядерная. По лестницам льёт, я чуть было не грохнулась, и поэтому... Инспектор, мне так перед вами неловко, я даже не знаю как.

- Что с расшифровкой, Света? - перебил Сухарев. - Вы сказали, что разобрались.

- А-ачхи! О-ох...

- Что с вами Инночка? - светло улыбаясь, осведомилась Светлана Васильевна. - Вы купались? Или резвились с кем-то под дождём?

'Нет, Света не слышала ничего, - решил инспектор. - Интересно, с чего ей передо мной неловко? Некстати этот влез со своей расшифровкой'.

- Она Владим Владимыча из воды тащила, - ответил за Инну несколько повеселевший после прихода Берсеньевой доктор.

- Ваши шуточки, Митя! - буркнула индианка.

- Какие шуточки? Ты, когда вернулась оттуда, была похожа на русалку. А от Владимира Владимировича вон до сих пор идёт пар.

Володя поспешно отключил подогрев. В самом деле - пар.

- Вам бы в сухое переодеться, Инночка, иначе воспаление чего-нибудь обеспечено, - участливо заметила Берсеньева. - Не бережёте вы себя. Такая самоотверженность!

'Всё-таки она слышала, - подумал инспектор. - И вообще Инну не любит. Ревность, как я и предполагал'.

Индианка будто и не заметила шпильки, подхватила:

- Да! Вот я и говорю - воспа... Ачхи-и! Андрей Николаевич не слушает. И переодеться меня не пускает. Вот заболею я, тогда...

- Зачем вы так, Андрей? - Светлана Васильевна наклонила голову, спрашивая. - К чему такая жестокость? Вам нравятся вымокшие девушки?

'Обе ломают комедию. Ради чего?' - инспектор отошёл в сторону, чтобы видеть обеих женщин.

- Никакая не жестокость, - оправдывался Сухарев, - Необходимость. Вы сами знаете, нельзя туда.

- Теперь можно.

Света улыбалась.

Сухарев смотрел на неё с надеждой, Синявский недоумённо, Инна исподлобья недоверчиво посматривала. Все трое заговорили разом.

- Света, есть полная расшифровка?

- Ты слышишь, Андрюша-а!.. А! Ачх-хр-хр!

- Но как же - кха! - помехи?.. Психическое состояние неустойчиво, мало ли...

- Есть?! Расшифровка!

- Андрюша! Я только переоденусь. Андрюша же!

- Я говорю, неустойчива психика, и Андрей... э-э... Николаевич против.

- Да, я против. Света, вы сами, говорили, нельзя к нему.

- Говорила, - подтвердила Берсеньева, подойдя к стеклянной стене. - А теперь говорю - можно. Расшифровки пока нет и не может быть. И помехи. Но всё-таки мы войдём, если пустит 'Аристо'.