Виктор Телегин - Двойное проникновение

После разговора с Навальным Петру Эрастовичу Фандорину захотелось расслабиться. Много лет он гонялся за лидером берлогеров и всегда хитрый лис уходил он него. Но не в этот раз.

Ночной Владибург искрился огнями за окном бронированного Хаммера.

«Куда бы поехать? – размышлял Фандорин. – В бордель?»

Петр Эрастович представил, как шлюхи покрывают его тело засосами и его едва не стошнило. Как же надоели эти мерзкие сосалки!

Сегодня Фандорин хотел чего-то необычного, будоражещего нервы.

– Руслан, – окликнул он шофера. – Давай за город.

За окном мелькнула неоновая вывеска: «Парики и маски».

– Тормози! – заорал Петр Эрастович.

Фандорин примерил византийскую маску – птица с длинным клювом.

– Идеальная вещь, – любезным тоном сообщил продавец-консультант. – Точь-в-точь, как в фильме Кубрика «С широко закрытыми глазами».

– Беру, – глухо из-под маски.

Машина неслась по загородному шоссе. Сбоку показался одиноко стоящий коттедж, в котором светились окна.

Хаммер остановился. Шофер вышел из машины, достал из багажника раздвижную лестницу.

Две тени перемахнули забор и перебежками – к коттеджу. Заскрежетал стеклорез, звякнуло стекло.

Писатель Акунин, попивая кофе, неистово работал над очередной книгой. Главный герой – холеный имперский служака, разоблачив шпиона, думал, как бы отпраздновать сие событие. Молодая жена Акунина читала книгу. Она закричала в голос, когда в залу ворвались два человека в масках с птичьими клювами.

Акунин подскочил на полметра, ноутбук полетел на пол.

– Кто вы и что вам надо? – заорал он.

Фандорин огляделся, наслаждаясь произведенным эффектом. Взгляд опытного извращенца отметил красивые сиськи жены писателя.

– Вопрос не в том, кто мы, – развязным тоном заявил Фандорин. – Вопрос в том, что мы будем с вами делать.

– Подите прочь, негодяи!

Шофер Руслан, смеясь, сбил с ног кинувшегося на него писателя. Ударил. По лицу писателя заструилась кровь.

Фандорин навис над писателем.

– Вы, судя по всему, человек интеллигентный и, конечно, знаете про Заводной Апельсин?

Кун побледнел.

– Пожалуйста, не надо. Господа, пожалуйста. Возьмите все.

– Держи его крепче.

Фандорин поднялся и направился к девушке. На лице бедняжки застыл ужас.

– А ну-ка, что у нас здесь.

Петр Эрастович одним движением выдернул девушку из кресла. Та завизжала, отбиваясь.

– Ира, не сопротивляйся! – заорал писатель. – Ради бога, не сопротивляйся, или он убьет тебя!

Но девушка отчаянно вырывалась из железной хватки Фандорина.

– Ах, ты стерва, – заорал Петр Эрастович, отпустил девушку и, размахнувшись, влепил ей пощечину. Несчастная упала на пол. Фандорин пососал окровавленный палец и снова обратился к своей жертве.

Ухватившись за платье, он рванул. Ткань затрещала, обнажая хорошо просолярийное тело.

– Какая спелая попочка, – прокомментировал Фандорин, – И не носит трусиков, – взглянул на удерживаемого шофером Акунина. – Хорошо вы ее воспитали.

Петр Эрастович расстегнул ширинку, вытащив уд, торчащий книзу.

– Какая попочка, – повторил он, возбуждаясь.

– Постойте, – взмолился Акунин. – Это не честно.

– Не честно? – обратился к нему Фандорин.

– Я расплачиваюсь за чужой грех.

– Вот как. Это интересно.

Девушка пришла в себя, пошевелилась, застонала. Но Фандорина, похоже, она больше не занимала.

– Да-да, за чужой грех, – затарахтел Акунин. – Заводной Апельсин – фантазия другого писателя, Энтони Берджеса. Не моя.

– Так вы писатель, – присвистнул Фандорин. – Мне следовало догадаться. Постойте-постойте, ваша рожа мне смутно знакома. Вы…

– Акунин.

– Ах, Акунин. Да-да. Читал что-то. Постойте.

Петр Эрастович задумался.

– Постойте-ка, но в соответствии с грехом, как вы выразились, вашей фантазии, я должен буду отрезать этой девке руку.

– НЕТ!

Девушка зарыдала.

– Нож, – коротко бросил Фандорин.

Руслан вынул из кармана швейцарский ножик и кинул его шефу.

– Постойте!

– Да?

– Не делайте этого! Лучше вы…

– Лучше мы?

– Изнасилуйте ее.

Петр Эрастович подкинул нож на ладони. Засмеялся. Спрятал нож в карман, застегнул ширинку.

– Идем, Арлекин.

Двое в масках ушли, оставив писателя Акунина в полном недоумении.

Пункт 14

12 сентября 2017 года

Заключенный застонал, сел на холодном полу.

Пискнув, от тарелки с баландой метнулась в угол крыса.

Стукнул засов, дверь камеры отворилась. Вошла молодая белокурая женщина, закованная в кожу, с кобурой для ГШ-18 на поясе, с глубоким вырезом на груди.

– Федеральный комиссар Света Изиванова, – представилась она.

Заключенный шмыгнул носом, отозвался хрипло:

– Адагамов. Рустем.

Комиссар закурила тонкую сигарету. Ярко-красные губы выпустили облачко сизого дыма.

Заключенный смотрел на Изиванову, как затравленный зверь.

– Вас покормили? – осведомилась комиссар.

Адагамов растерянно захлопал глазами, выдавил:

– Да, комиссар.

Изиванова кивнула. Элегантным щелчком швырнула в угол окурок.

Ее глаза стали злыми, как у готовящейся напасть рыси.

– Кормить еще вас, берлогеров ебаных.

Пнула стоящую на полу миску. Расплескивая баланду, миска описала дугу и ударилась о стену. Адагамов вскрикнул от неожиданности.

– На вас, выродков, имперские деньги тратить.

Слегка дрожащими тонкими пальцами с прекрасным маникюром Света достала из пачки новую сигарету. Закурила.

– Хотите?

Рустем кивнул. В глазах его метался страх.

– Послушайте…

– Рустем.

– Да, Рустем. Вы хотите выйти отсюда? Смотреть на небо, на цветочки, ебать девок? Таких красивых, как я. И красивее. Хотите?

Адагамов проглотил возникший в горле комок.

– Хочу.

– Ну, вот, – комиссар улыбнулась и присела на корточки рядом с ним. – Это разумно, Рустем.

Света придвинулась к заключенному, заглянула в изможденное лицо. Ноздри Адагамова уловили запах шанели.

Он отвел глаза.

– Рустем, где прячутся берлогеры?

Если бы она ударила его, или даже поцеловала, он не испытал бы такого шока. Путин все знает.

– Какие берлогеры?

Лицо Изивановой вновь стало жестким. Она резко поднялась. Рустем закрыл лицо, ожидая удара.

– Не притворяйся идиотом, берлогер.

Комиссар заходила по камере. Туда-сюда. Как маятник. Адагамов наблюдал за ней расширенными от страха глазами.