Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сны фараона

В плане значились шестьдесят номеров, большой зал и две малых аудитории, ресторан, бар и вообще все, что необходимо для приема гостей, будь то туристы, участники конференции виноделов или члены конгресса летающих тарелок. Джонсон мог поставить тысячу против одного, что сей приют предназначался для совсем иных целей.

Бросив махровое полотенце на мраморную доску, он выбрал из множества флаконов одеколон «Арамис», слегка опрыскался и надел кимоно. «Запредельность» — читался голубой иероглиф.

Выйдя из ванной, Джонсон раздвинул шторы и обнаружил за ними не только окно, но и дверь в лоджию. Просторная, глубоко врезанная в скалу ниша словно бы падала в звездную ночь. Жарко и влажно дохнув в лицо, она отозвалась в ушах шелестом прибоя.

Пребывавшая в первой четверти луна летела сквозь дымчатые волокна разрозненных облаков.

Джонсон вбежал в кабинет и поднял брошенный на диван буклетик с планом. Самый нижний этаж был помечен буквой «G».

Он возвратился в комнату, стоя, набросал несколько слов на листе бумаги и, сняв трубку аппарата факсимильной связи, набрал номер бостонского филиала «Эпсилон X,». С этой минуты все поступавшие туда сообщения зарубежных бюро будут пересылаться на остров.

Переведя часы на местное время, Джонсон неторопливо оделся и выглянул в коридор. Ни единой души. Пусто, тихо, светло. Номера этажей шли в обратном порядке: сверху вниз. До земли, вернее омывавшего скалу моря, было совсем близко. Сведения, содержащиеся в любезно предоставленном буклете, очевидно, не составляли секрета, поэтому ничто не мешало совершить ознакомительную прогулку. Но была, была какая-то неосознанная угроза, какая-то ноющая тоска! Для кого, для кого все эти спортивные залы, бассейны, пляжные кабинки и катера?

Лифт доставил его в точно такой же мраморный холл, с таким же, застланным ковровой дорожкой, коридором. Вместо длинного ряда номерных дверей здесь было всего три.

Ближняя — двустворчатая из матового стекла — вела в плавательный бассейн. Заглянув внутрь, Джонсон увидел лестницу, которая увлекла его к кабинкам для переодевания и бару. Здесь было темно и безлюдно.

— Хотите поплавать, сэр? — откуда-то возник китайчонок в форменном зеленом костюмчике.

Джонсон отрицательно покачал головой и вышел наружу. Подсвеченная изнутри чаша бросала голубоватые отсветы на стволы пальм, между которыми на подстриженной траве были разбросаны тростниковые беседки. Белые ночные цветы гибискуса сладострастно впивали лунную ртуть. Стрекот цикад напоминал лязг кровельного железа. Смачно причмокивали ящерицы, шнырявшие у фонарей.

Вернувшись назад, Джонсон миновал выход на спортивную площадку и направился в самый конец коридора, упиравшегося в нечто похожее на отсек подводного корабля: стальная переборка, круглый люк со штурвалом, кнопочный пульт, сигнальные лампы. Преодолеть минутное колебание опять-таки помогла висевшая на стене инструкция, где обстоятельно пояснялось, как открывается люк и что нужно предпринять в случае неожиданного подъема воды. Каждая позиция сопровождалась рисунком. Грех было не воспользоваться.

Джонсон нажал нужные кнопки и, раскрутив колесо, потянул его на себя. Включились моторы, медленно выталкивая толстую идеально пригнанную крышку. Он вошел в камеру, закрыл за собой люк и раскрутил еще один точно такой же штурвал. Повеяло разогретой смазкой, но тотчас же в кондиционную прохладу ворвался гнилостный запах моря. Бронзовый трап выводил в туннель, похожий на станцию метро: полированный гранит перрона, рельсовый путь. Скорее всего он предназначался для спуска судов. Тусклое ночное свечение в недрах черной трубы указывало дорогу к открытой воде. Явственно ощущался плавный уклон. Эллинги, очевидно, находились в противоположном направлении.

Ради чистого любопытства, Джонсон направился навстречу фосфорическому мерцанию. Платформа вывела его в некое подобие готического собора. Судя по всему, это был природный грот, открытый вольным волнам Океана. Капризы Глэдис, равно как и ее архитектора, не знали предела. Джонсон почувствовал себя еще более неуютно. Тяжелыми каплями падала сконденсированная в каменных складках влага, расползаясь известковой плесенью на мокрых плитах. В приливных кружевах, где песок перемежался клочьями подсыхающей пены, шевелилась какая-то скользкая нечисть. Вокруг вздувшейся остроперой рыбины копошились рогатоглазые крабы. Легионы летучих мышей неприкаянно носились в жарком, наполненном сладковатым зловонием тумане, омерзительной слизью обволакивающем лицо. Шуршание, шелест, потусторонний какой-то свист, сопровождаемый размеренными аккордами прибоя.

Спохватившись, что его костюм понес изрядный урон, Джонсон взглянул на часы и поспешил возвратиться. Войдя в спальню, набрал номер горничной, попросил срочно вычистить пиджак и ботинки, затем скрылся в ванной, чтобы поскорее смыть въевшийся в поры инфернальный смрад сероводорода и нетопырей.

«О, бессмертный Иеронимус Босх!..» «Бессмертный? Бессмертный…»

Очередной сикх с железным запястьем и тщательно закрученными под тюрбаном концами усов и бороды проводил его на застекленную веранду. Как по волшебству, из-за лакированных ширм с видами Фудзиямы возникла Глэдис. В строгом вечернем платье из черного шифона, с крылатым скарабеем из лазурита. Тяжелая пектораль искусно прикрывала возрастные изъяны. Как всегда, ее макияж был безукоризнен, может быть, лишь чуточку более ярок, чем нужно. Она выглядела великолепно: лет на сорок пять — пятьдесят, если не слишком присматриваться.

— Рада видеть вас, Пит, — поправив браслет, она протянула тонкую темную от загара руку. — Как добрались?

— Великолепно, Глэдис. Надеюсь, все у вас хорошо?

— Превосходно, — плавным жестом она пригласила его пройти к хромированной стейке, где под серебряными крышками томились экзотические яства. Скупое пламя газовых горелок тысячекратно множилось в оплетенных вьющимися розами зеркальных колоннах. Вдохнув аромат кушаний, Джонсон почувствовал, что изрядно проголодался. С несколько нарочитой галантностью он пропустил вперед даму, выбрал подходящую случаю чашку для супа, пару подогретых тарелок и решительно поднял крышку. Как и Глэдис, он придерживался, впрочем не слишком последовательно, вегетарианской диеты. Поэтому без долгих размышлений выбрал луковый суп, наложил побольше зеленого салата и полную тарелку умопомрачительного варева из побегов бамбука, лотосовых стеблей, каких-то грибов и орехов. Залитые густым жирным соусом крохотные морковочки и такие же миниатюрные початки кукурузы, густо перемешанные с зелеными соцветиями брюссельской капусты и ломтиками ананаса, тоже оказались весьма кстати.