Ник Саган - Рожденные в раю

Честолюбивая, хороший аналитик, пожалуй, немного беспощадная, она – серьезный противник Черной напасти. Исаак противодействует болезни другими средствами, впрочем, как и Хэллоуин. Если бы они могли работать вместе! Если бы выжили все одноклассники и боролись с болезнью сообща! Симона была бы лучшим нашим ученым, а Лазарь – лучшим миротворцем. Их гибель – большая утрата.

– Меня беспокоит твое давление, – отмечает она. – У тебя стресс?

– Не больше чем обычно.

– Да, скажи, что я могу сделать для твоего небесного глаза.

– Маласи?

– Он так помог нам, выслеживая этих карликовых обезьян.

Мы считали себя единственными выжившими приматами, однако четыре месяца тому назад спутник Маласи показал, что в мангровых зарослях Перу живут карликовые обезьянки. Разрешение не позволяет сказать это наверняка, но скачущая фигурка очень похожа на мартышку. Долгое время после первого случая наши поиски были бесплодны, а на прошлой неделе Маласи удалось получить снимок еще одного экземпляра. Вашти тешит себя надеждой заполучить мартышку, чтобы исследовать ее клеточную иммунную систему: то, что мы найдем в ее ДНК, может оказаться ключом к созданию вакцины против Черной напасти.

– Маласи счастлив, что смог помочь, – заверяю я ее. – Только не забудь похвалить его за спасение человечества, если все получится.

– Очень мило с твоей стороны. Уверен, не будь тебя, она назвала бы меня компьютером. Как тогда… «компьютер оказался очень кстати»…

– Да нет, просто я стараюсь наладить с тобой добрые отношения, чтобы подготовиться к тому неизбежному моменту, когда машины поработят нашу планету.

– Да, я поджидаю этот день с нетерпением.

– Это все сны и мечты.

– И твои тоже. Тебе же снилось что-то подобное в кошмарных снах, когда тебе было девять!

– Брось, Маласи, это было только потому, что ты залезал в мою голову, пока я долгие годы жила в ГВР…

– Ну я ведь принес свои извинения. Разве я виноват, что сны у тебя такие захватывающие?

– Никакой личной жизни.

– Меркуцио считал себя горным королем, и мне вечно приходилось прятаться, чтобы меня не стерли. Твои сны очень мне подошли.

– Да что ты?! А кто пытался стереть тебя, когда мне было девять лет?

– Сдаюсь. Мне было любопытно, что снится настоящим детям. Для меня доктор Хёгуси запрограммировал очень ограниченный набор снов. Уверен, ты обрадуешься, узнав, что, просматривая твои буйные фантазии, я сумел запрограммировать для себя новые сны. Правда, обошлось мне это очень дорого.

– В смысле?

– Ты знаешь, о чем я говорю. Больше всего я провел времени в снах Меркуцио. Он сдвинулся, и теперь я не могу не думать, что ему в подсознание перешли мои детские обиды, что и подтолкнуло его к тем ужасным поступкам.

– Могу поспорить на что угодно, если бы ты вообще никогда не входил в его голову, он все равно остался бы таким же испорченным.

– Спасибо огромное, я так ценю, что ты усиливаешь мои сомнения. Мне так хотелось бы избавиться от этого груза.

– У меня тоже полно переживаний, от которых так просто не освободиться. Маласи, ты помогаешь мне, а я – тебе.

– Думаешь, это возможно?

– Стоит попробовать.

– Может быть, и нет.

– Ладно, давай разберемся позже. А сейчас не прерывай меня, я хочу закончить свою историю.

– Я нем как рыба.

– Замечательно. Я продолжаю.

– Когда я говорила с ним в последний раз, – говорит Вашти, – Маласи сказал мне по секрету, что у тебя что-то начало получаться с нашими Пэмиками.

Она говорит о наших потерянных душах, мы называем их ПЭМ, Пэмики или Пэмчики. Когда Черная напасть уничтожала цивилизацию, богатые из кожи вон лезли, чтобы сохранить себя, – иногда просто оставляли о себе память в виде экстравагантных баннеров, статуй, строений, подтверждая тем самым, что когда-то жили на этой земле. Некоторые пытались сохранить тело и мозг. Пример был подан легендой баскетбола Тэдом Уильямсом, а вслед за ним многие пытались заморозить себя. Отдельные криокамеры целы до сих пор, хотя большая часть вышла из строя из-за сбоев электроэнергии, из-за неудачной конструкции, стихийных бедствий, а некоторые были разрушены бедняками, возмущавшимися тем, что им предстоит погибнуть, тогда как богачи возродятся вновь. В целом криокамеры можно назвать «хлопушками». Пэмики пошли другим путем, они разобрали свои мозги по винтику, проанализировали и загрузили их в компьютер нейрон за нейроном. ПЭМ значит «полная эмуляция мозга».

К несчастью для них, общая сумма их усилий создала не сознание, а всего лишь его копию, лабиринт данных, в которых кто-то должен разобраться. Этим человеком оказалась я. Восемнадцать лет назад Исаак попросил меня заняться Пэмиками, и я немало часов провела в попытках разобраться в этих цифрованных мозгах. Мы надеемся, что когда-нибудь нам удастся их оживить в плоти и крови или в виде программы и света, как Маласи.

Мне еще очень далеко до решения проблемы, но кое-что примечательное у меня получилось. Кое-что, чего Маласи не должен был сообщать по секрету Вашти, потому что этот сюрприз приготовлен не для нее. Это подарок для конкретного человека.

– Да, кое-какой прогресс есть, но Маласи явно его переоценил, – постаралась я сгладить ситуацию, слезая со стола и надевая туфли. – Я пошлю тебе данные о состоянии, как только смогу. Сначала нужно забросить твоих детей к Исааку. Пожалуй, это даже во-вторых, потому что во-первых я должна проверить, все ли у нас в порядке после грозы. Да еще эти глюки в ГВР – ими нужно заняться.

– И не забудь, что ты должна мне обезьянку, – говорит она. – Перу ведь в твоей юрисдикции, не в моей.

– Верно, я займусь и этим. Исаак обещал помочь.

– Это же карликовая обезьяна, а не кит-убийца. Ты сможешь обойтись без большого сильного мужчины, чтобы изловить ее?

– Никогда не знаешь, с чем столкнешься в джунглях. Безопасность превыше всего.

Она кивает и мило мне улыбается.

– И постарайся, чтобы он не обратил в свою веру и обезьяну, как пытается обращать моих девочек.

– Он не совращает твоих девочек, – раздраженно бросаю я. – Единственное, чего он хочет, – это показать девочкам другой образ жизни.

– То есть, другими словами, обратить их в свою веру. Хотя не важно, у него ничего не выйдет, девочки сильные. Но скажи откровенно, Пандора, неужели он действительно верит во всю эту бессмыслицу?

– Ты сама знаешь, что верит.