Татьяна Грай - Сайт фараона

Потерять себя может кто угодно… Это случается, в этом нет ничего страшного… только нужно вовремя спохватиться и отправиться на поиски…

Что за бред…

Купе встретило их тишиной и уютом обжитого пространства. Поднос с остатками чайного дела, оставленный ими на столе, исчез. Лиза плюхнулась на смятое одеяло и заявила:

— Надо подумать.

— Я не помешаю? — поинтересовался Максим.

— Ни капельки! Наоборот, твое присутствие стимулирует работу моей мысли.

Он фыркнул, не сдержавшись, и девчонка вдруг тоже расхохоталась и упала на спину, задрыгав ногами. Вот уж дитя-жеребенок, подумал Максим… а иной раз кажется совсем взрослой.

— И о чем же ты собираешься размышлять? — спросил он. — Или это секрет?

— Нет, ничего такого, особенно тайного, — покачала головой Лиза. — Это все та же тема вечного вопроса… вопроса, который мы задаем себе. Понимаешь, я ведь и в самом деле спрашиваю себя… ну, нельзя сказать, что каждую секунду, иногда и отвлекаюсь, конечно… но это бывает редко. В смысле забываю себя спрашивать редко.

— Какой вопрос, Лиза?

— Почему. — Лиза произнесла это слово без малейшего намека на вопросительную интонацию. Это было утверждение утверждений — «ПОЧЕМУ».

— Почему — что? — Вопросительная интонация в голосе Максима невольно получилась слишком подчеркнутой.

— Почему я это сказала? Почему я сказала именно это, а не что-нибудь другое? Почему я так подумала? Где корень этой мысли? Почему я рассердилась? Почему обиделась? Обрадовалась? По-че-му.

Ну и ну, изумленно подумал Максим, глядя на сидящую напротив него обыкновенную девчонку — тоненькую, живую, красивую, — напичканную необыкновенными идеями… впрочем, он не был уверен, что это необыкновенно. Может быть, на самом деле все девчонки таковы, просто он и это забыл? Он ведь забыл так много…

— Ну и… почему? — спросил наконец он, видя, что девчонка вроде бы не намерена продолжать.

— Ох… — тяжело, по-старушечьи вздохнула Лиза и уселась поудобнее, оперевшись локтем о столик и опустив голову на ладонь. — Тут, видишь ли, как ни думай — всегда приходишь к одному и тому же. Если, конечно, думаешь честно. Не пытаешься сам себя обмануть, не стараешься выглядеть в собственных глазах попригляднее. Тут именно честность важна, понимаешь?

— Ну… пока не очень, — признался он. — К чему ты ведешь?

— Да к самому простому выводу, совершенно очевидному! — воскликнула Лиза. — Как ты плохо соображаешь… нет, не то. Ты, наверное, просто никогда по-настоящему не копался в себе. Вот признайся, не копался?

— Понятия не имею, — честно (именно честно, по-настоящему честно!) ответил он. — Не помню.

— А, ну да… — как-то рассеянно бросила девчонка. — Ты ведь… ну, неважно. В общем… в общем, если на каждый свой вопрос ты отвечаешь искренне, то в итоге видишь: все причины твоих собственных бед — в тебе самом.

Она замолчала, и Максим тоже молчал, не зная, как оценить слова девчонки. Все причины бед — в тебе самом? Ну, если хорошенько подумать… черт, и в самом деле так! Он уловил это на уровне ощущения, легкого, едва заметного… и пока что не мог сформулировать и передать словами, но уже не сомневался: это действительно так, и по-другому просто не может быть. Если я злюсь на что-то, прикинул он, то почему? Потому что считаю себя несправедливо обиженным, или непонятым, или не оцененным по заслугам… ну, что-то в этом роде…

— Да, — внезапно сказала Лиза. — Именно так. Если мы начинаем выяснять, например, причину собственной ненависти к какому-то человеку, что мы находим? Что этот человек в чем-то обманул наши ожидания. Или, наоборот, намного их превысил и оказался, так сказать, уж слишком «над нами» в чем-то, или даже во многом. Но ведь на самом-то деле мы все ужасно высокомерны. А тут сразу рождается ощущение собственной неполноценности. Он художник, а я карандаш в руках держать не умею, о чем ему со мной разговаривать? Он писатель, значит, умный, наверняка меня дураком считает. Он богатый, а у меня свитер на локтях протерся, и новый купить не на что, он меня презирает, пожалуй. Примерно так. Ну, и мы начинаем защищаться. А лучшая защита — это нападение, как известно. Отсюда агрессивность и желание оскорбить, унизить, «поставить на место». А если он не ставится на это самое место?

Максим улыбнулся. Да, Лиза права. Если не удается взять агрессией — рождается лютая ненависть. Это он знал. Неважно, откуда. Знал — и все.

Уж очень ты любишь умного из себя строить!… Мы тоже не глупее других… нам таких ученых не надо… найдем и получше тебя…

— И как живется человеку, который всех ненавидит? — продолжила девчонка. — Плохо ему живется. Тяжело. Он всегда злобится, ему не до веселья… болеет, бедняга, мучается… и никто ему не может помочь. Только он сам. Пока в себе не разберется — нормальным человеком не станет. Согласен?

— Полностью, — твердо ответил Максим. — Вот только… Лиза, неужели ты действительно постоянно думаешь о таких вещах? Ты ведь еще такая молодая!

— А о таких вещах чем раньше начнешь думать, тем лучше, — уверенно заявила девчонка. — Жаль, что мало кто это понимает.

— А подобное заявление не свидетельствует ли о присущем тебе высокомерии? — поинтересовался Максим.

Лиза выпрямилась и уставилась на него, разинув рот; ее тонкая рука упала на столик. Максим с любопытством следил за сменой выражения ее глаз. Непонимание… обида… удивление… восторг!

— Ой! — выдохнула она. — Ну, ты даешь! А ведь и правда, если хорошо подумать… — И внезапно, каким-то непонятным и сложным внутренним путем придя к мысли о срочной необходимости хоть какой-нибудь внешней, материальной перемены — ради успокоения волны вспыхнувших эмоций, — бесцеремонно приказала: — Иди-ка ты покури. Я переодеться хочу. Спать пора. А кстати, подумай вот о чем: почему в поездах никто и никогда не умывается и не чистит зубы перед сном?

— Тут и думать нечего, — весело ответил Максим. — Они и дома не умываются.

Лиза расхохоталась, а он взял сигареты и вышел из купе.

Было уже и в самом деле очень поздно, двери всех купе плотно закрылись, откуда-то доносился приглушенный храп, такой же смачный, как дневной… Максим не спеша добрался до тамбура, почти уверенный в том, что страдающий внезапными мыслями курильщик по-прежнему стоит у левого окна, держа сигарету наотлет… однако курильщика в тамбуре не оказалось. Без него явно чего-то не хватает, насмешливо подумал Максим, тамбур выглядит незавершенным, как дом без крыши. Ну, переживу как-нибудь.

Он не спеша выкурил одну сигарету, вторую… потом ему отчаянно захотелось спать, и он, зайдя по дороге в туалет, кое-как добрался до купе и упал на одеяло, заснув, похоже, прямо на лету. Не умывшись и не почистив зубы перед сном.