Ольга Онойко - Доминирующая раса

Эльса послушно сняла шнуры, — две тугие золотые косички, одна подлиннее, другая покороче. Протянула мне.

— Экстрим-оператор носит аксельбант не на груди, — назидательно сказала я.

— А где?

Вместо ответа я окликнула Ирлихта, который вновь пустился в размышления у телещита. Он с некоторым удивлением посмотрел на нас и неторопливо подошёл.

Я повязала золотые шнуры где положено. Сошлось идеально.

— На шее нукты, — безмятежно изрекла я. Глаза Эльсы округлились.

— Я всегда так думала! — воскликнула она.

— Вот почему он именно такой длины, — сообщила я. — У всех остальных родов войск короче.

Мы сидели и говорили. Вернее, говорила по большей части Эльса. Я слушала её с наслаждением. Я много лет не была в Джеймсоне, даже не слышала ничего о внутренних делах Академии. Я не имела права сообщать подругам о своём существовании. Но Эльса не знала, кто я. Она видела во мне только старшего оператора, одну из сотен, если не тысяч. И я выспрашивала у неё всё. Дотошно. Эльса не видела в этом ничего удивительного и болтала с удовольствием.

— А кто сейчас ведёт практику?

— Лимар.

— Лимар?! Та, что с Кингом?!

— Ну да.

С ума сойти. Лимар преподаёт.

— Жутко злющая, — по-детски искренне сообщила Эльса.

Неудивительно. Дикая кошка Лимар, чей любимый приказ — «детка, откуси ему голову»… кто только додумался пригласить именно её?

— А что с Даниэлой?

— Какой Даниэлой?

— Ну… — Я растерялась. И почему я думала, что всё останется прежним? Раньше Даниэла вела практику… Конечно, ей теперь шестьдесят пять, она ушла на покой, Эльса о ней и не слыхивала.

— Даниэлой Лемуш, которая с Рексом? — вдруг спросила девочка.

Я невольно улыбнулась.

— Да.

— Рекс погиб. И она развелась с мужем, — Эльса стала говорить быстрее, выплёскивая сплетню. — В шестьдесят пять лет. Сказала: «Я не понимаю, почему в моём доме до сих пор живёт этот человек. Я не хочу доживать рядом с ним».

Я сидела и моргала. Рекс погиб? Но Даниэла не могла в её возрасте уйти в опасный заброс. Да и в безопасный — вряд ли. Как на мирной Земле мог погибнуть неуязвимый нукта? Эльса болтала и болтала что-то по поводу свадеб, разводов и новорождённых, а я всё не могла собраться с духом и перебить её.

— …а Эрик сказал, что Линда грациозней и вообще женственнее…

— Эльса. Пожалуйста, скажи мне, как погиб Рекс?

Она осеклась и воззрилась на меня удивлённо.

— А вы не знаете?

— Откуда?

— Из новостей.

— Что? Эльса, я три месяца провела в пустыне и не видела никаких новостей.

— А-а, — Эльсу впечатлила глубина моего последнего заброса. Знала бы она… — Это наци.

— Наци?!

— Ну да. Ужасный скандал был. Они уже давно появились, завелись чуть ли не во всех столицах Земли. Они кричали, что на Землю всякие подонки тащат инопланетную мерзость, и скоро настоящей Земли уже не останется, а надо хранить Землю чистой. Сначала просто кричали, а потом оказалось, что у них есть резаки. В Риме, Бонне и Филадельфии были погромы. И ещё, кажется, в Москве. Бросали камни в инопланетян, убивали животных. Даниэла шла по улице с Рексом, и ей начали кричать гадости, и Рекс зарычал на них, и тогда они взяли и выстрелили. А он не мог увернуться, потому что за ним стояла Даниэла, и тогда заряд бы попал прямо в неё. И вот, — Эльса грустно приподняла брови.

Я прикрыла глаза. Безукоризненный джентльмен, отважный воин и нежный отец. Он правильно погиб, Рекс. Я знаю, что Даниэла стреляла ночью трассирующими пулями в небо. Слава и память. Он был не более чем оружием…

— Но это-то ладно, — донеслось сквозь мои мысли.

Я подняла взгляд. Глаза Эльсы нехорошо сверкали.

— Они убили кормящую самку!

Социально альтернативные граждане прилетели в Кайенну. Целый день «крысы» шли над амазонскими джунглями. Нуктам практически безразличны природные условия, у них даже дыхательная система перестраивается на разные составы воздуха. Но для малышей корм и окружающая среда очень важны. Им нравятся жара и сырость. Да и огромную площадь для питомника можно найти только в малопригодных для человека местах.

Социально альтернативные граждане не собирались убивать. Боевые нукты могли ответить агрессией на агрессию, а против целого питомника никакие резаки бы не спасли. Замысел состоял в том, чтобы взорвать стену и выпустить нукт на волю. Чувство пространства мигом сообщило бы тем, что оград нет. В благоприятных условиях у псевдоящеров просыпается инстинкт достижения максимальной численности, и достигается она ускоренными темпами — для того, чтобы защитить доставшуюся прайдам террииторию. Здесь условия были на редкость благоприятны. Оказавшись среди дикой природы Земли, нукты, созданные куда более суровой планетой, могли нанести вред, — да хотя бы вызвать панику в СМИ, — и доказать тем самым свою опасность.

Под стеной, в самом укромном уголке вольера, мирно спала нуктовая женщина по имени Лана. У неё заканчивалась лактация. Её дети, обросшие первой бронёй, носились по лесу, впервые оставив мать в покое.

Взрыв не убил её быстро. Страшно искалеченная, она несколько часов мучилась, пока один из её мужей не привёл мастера. Но спасти её люди не смогли. Они могли только позволить мужьям Ланы выследить и взять убийц.

Кого успели выхватить из когтей разъярённых нукт — арестовали. И в тот же миг началась кампания по защите прав социально альтернативных граждан. Наши адвокаты вступили в бой под знаменем жестокого обращения с животными, но неожиданно выяснилось, что нукты юридически вообще не являются живыми существами. Жестокое обращение с биологическим оружием — это бред даже для наших дней.

И возмещения урона не смогли потребовать. Питомники принадлежат Объединённому Совету. То есть, всему человечеству. Некому возмещать урон…

Но на этом безумие не окончилось.

— Достали из архивов старые фильмы, — бледнея от гнева, рассказывала Эльса. — Совсем старые, ещё доконтактные, дурацкие боевики про инопланетных монстров, крутили их по телеканалам целыми неделями, судебные процессы достали по нападению инопланетных животных на людей. Помнишь, был суд над Яниной Хенце? Они опять начали всё то же, что тогда!

Я молчала. Хорошо, что Эльса много говорит. О, как я помнила этот суд…

Оказалось, главой альтернативно настроенной группы была женщина. Уже пожилая. Кадры, где она, едва не плача, говорила, что её единственный сын погиб от зубов «этой мерзости» крутили чаще, чем когда-то рекламный ролик с моим участием.

Эльса назвала её фамилию. Я помнила эту фамилию лучше, чем собственную. Выучила во время суда. Её сын был одним из тех троих, что пытались меня изнасиловать.