Пол Андерсон - Рыцарь призраков и теней

— Возможно, и ничего. Но надежда на хоть какой-то намек, указание, проблеск света все же есть — ради этого я и обратился к вам с просьбой о конфиденциальном разговоре. Подчеркиваю — с просьбой. Вы не сможете мне помочь, если помощь не будет добровольной.

— Чего же вы все-таки хотите? — прошептала она. — Могу только повторить — я не вхожу ни в одну организацию революционеров и никогда не входила… если не считать секретарской работы в милиции во время борьбы за независимость. О том же, что происходит теперь, я не знаю ровным счетом ничего. — В ней снова заговорила гордость. — А если бы знала, то скорее покончила бы с собой, чем предала бы Айвара или его дело.

— Но ведь вы могли бы просто поговорить со мной об этом — Айваре и его деле?

— Но что?.. — ее голос затих.

— Моя госпожа, — начал Десаи, с беспокойством вслушиваясь в собственные слова: убедительно ли для нее они прозвучат? — Я чужой на зашей планете. Мне, конечно, приходится встречаться с сотнями энейцев, моим подчиненным — с тысячами, но пока что это не привело к взаимопониманию. Мне очень помогли бы ваши история, литература, искусство, но сам я почти не имею для них времени, а обзоры, подготовленные другими, практически бесполезны. Одно из основных препятствий к пониманию — ваша гордость, ваш идеал железной самодисциплины, ваше уважение к собственному внутреннему миру: даже в беллетристике вы избегаете излияний чувств. Я знаю, что энейцам присущи все обычные человеческие эмоции, но мне неизвестно, как здесь, на Энее, они проявляются. Каково ваше самоощущение? Единственные люди, с кем я хоть в какой-то мере могу найти общий язык, — это некоторые горожане: предприниматели, управляющие, новаторы, — космополиты, которых деловые интересы связывают с наиболее развитыми частями Империи.

— Богатеи из Паутины, — ехидно улыбнулась Татьяна. — Да, их понять легко: они готовы на что угодно ради прибыли.

— Ну, здесь вам изменяет объективность. Да, конечно, некоторые из них беспринципные оппортунисты. Но разве такие никогда не встречаются среди землевладельцев или в университетских семьях? Неужели вы не можете себе представить предпринимателя или финансиста, искренне считающего сотрудничество с Империей благом для своей планеты? И почему вы не хотите задуматься: а что, если он прав? — Десаи вздохнул. — По крайней мере признайте: чем лучше мы, представители Империи, будем понимать вас, тем больше вы от этого выиграете. Более тоге, взаимопонимание может оказаться жизненно важным. Если бы… скажу вам откровенно, если бы я раньше знал наверняка то, что мне становится ясно только теперь, — как важны для энейцев Мемориал Мак-Кормака и традиция владения личным оружием, — может быть, мне и удалось бы добиться отмены непопулярных указов губернатора сектора. Тогда, возможно, мы не спровоцировали бы вашего жениха на тот отчаянный поступок, в результате которого он оказался вне закона.

На лице девушки отразилась боль.

— Возможно, — прошептала она.

— Мой долг, — продолжал Десаи, — любой ценой обеспечить мир. Это значит — установить закон и порядок и позаботиться о том, чтобы они сохранились, когда терранские войска покинут Эней. Но что для этого нужно сделать? И как? Следует ли нам, например, полностью изменить существующие структуры? Следует ли лишить всякого влияния землевладельцев, чей милитаризм, возможно, и был причиной восстания, и создать парламент, избираемый на основе всеобщего голосования, без всяких цензов и привилегий? — Наблюдая за сменой выражения на лице Татьяны, Десаи начинал лучше ее понимать. — Вы шокированы? Возмущены? Стараетесь убедить себя, что столь драконовские меры все-таки не будут приняты?

Десаи наклонился вперед.

— Моя госпожа, — произнес он, — среди тех грустных истин, которым меня научила история человечества, да и мой собственный опыт, есть такая: ужасающе легко направить потерпевшее поражение и подвергшееся оккупации государство по любому пути. Это случалось так много раз. Иногда два победителя, исповедующие разные идеологии, делили побежденного между собой, и две половинки начинали ненавидеть друг друга, становились фанатичными в гораздо большей степени, чем их хозяева.

Десаи почувствовал головокружение и должен был несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем смог продолжить:

— Конечно, оккупационные войска могут быть выведены слишком рано или не выполнить свои функции в должной мере. Тогда сохранится прежнее устройство, хотя и в искаженном виде. Но это значит «слишком рано» и «не в должной мере»? И к чему следует стремиться? Моя госпожа, в окружении губернатора есть люди, считающие, что безопасность сектора альфы Креста достижима только при условии превращения Энея в копию Терры. Я считаю такие взгляды не только ошибочным — ваша культура уникальна и ценна, — но и смертельно опасным. Что бы ни говорили апологеты психодинамики, я думаю, что, если столь гордый и деятельный народ подвергнется радикальной хирургической операции, последствия могут оказаться непредсказуемыми.

Я хочу ограничиться минимальными изменениями. Может быть, окажется достаточным, если просто укрепить торговые связи с центральными системами Империи — тогда сохранение мира станет для Энея жизненно важным. Я не знаю. Я тону в океане отчетов и статистики, а когда всплываю на поверхность, вспоминаю древнее изречение: «Если народ будет петь песни, сочиненные мной, то совершенно неважно, кто напишет законы». Так не поможете ли вы мне понять ваши песни?

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра за окном и тихими трелями мыши-летяги. Наконец Татьяна стряхнула с себя задумчивость:

— На самом деле вы просите о сотрудничестве, комиссар. О дружбе.

Десаи нервно рассмеялся:

— Я согласен просто на разрешение расходиться во мнениях с вами. Конечно, я и мечтать не могу о таком количестве откровенных разговоров с вами, как мне хотелось бы, — точнее, как мне было бы нужно. Но если вы, молодые энейцы, снизойдете до того, чтобы подружиться со своими ровесниками — морскими пехотинцами, техниками, космонавтами, — вы увидите, что они вполне порядочные люди, страдающие от изоляции, много знающие, много видевшие…

— Ну, не знаю, возможно ли такое. И уж точно не по одной моей рекомендации. Да я и не стану это рекомендовать, пока ваши ищейки охотятся за моим любимым.

— Вот как раз это я и хотел с вами обсудить. Не местопребывание Айвара или его планы — совсем другое: как вызволить его из ловушки, в которую он угодил по собственной милости? Я был бы искренне рад даровать ему полное прощение. Остается только придумать, как это осуществить на деле.